Заклятие горца - Монинг Карен Мари

Он взял ее необузданно и грубо на столе, предъявляя права и вызывая внутри нее идентичную бурю эмоций.

Он доставил ей наслаждение, усердной неспешной любовью перед огнем, взяв ее лицо в свои руки, глядя в глаза, лаская ее так нежно и, наверное, почтительно, что ей пришлось отвернуть свое лицо от него, чтобы скрыть не поддающиеся объяснению слезы. Когда он уверенно и глубоко двигался в ней, она чувствовала, будто он занимается любовью с ее душой.

Он перевернулся на спину и удерживал ее высоко над собой, при этом мышцы его мощных татуированных рук напрягались и слегка перекатывались, затем опустил ее восхитительно неспешно на свой твердый, напряженный член.

Он был феноменальным любовником! Он никогда не становился полностью мягким. Даже после того, как кончал, он все еще оставался твердым. Однажды она пожалела, что он стал стальным терминатором. Но не собиралась тратить впустую отведенное время, жалуясь на то, что он является сексуальным конвейером. (Хотя, утром, она могла бы потратить впустую несколько мгновений на жалобы, так как подозревала, что едва ли сможет двигаться!)

После третьей насыщенной любовной схватки у бархатного шезлонга, в которой она выступала в роли наездницы, они потеряли рассудок от пульсирующего оргазма. Он обвязал их мягкими шерстяными накидками, собранными с различных стульев, и они выскочили через французские двери библиотеки на каменную террасу под жемчужное сияние полумесяца.

Мужчина прислонил ее к себе и держал в своих объятиях, опираясь подбородком на макушку ее головы. Она была окутана коконом острого, эротичного аромата присущего ему, смешанного с более тонким ароматом их любви. Ее пьянил этот аромат, пропитанный их любовью: потом, поцелуями, и любовными соками.

Удерживая ее таким образом, он долго стоял в тишине, впитывая эту ночь, глядя на горы вдали.

И она с восхищением наблюдала за небом, усыпанным сиянием искрящихся звезд.

Колледж остался в прошлой жизни.

Она уже не помнила Джесси, которая так четко распланировала свою жизнь. Ту, у которой была кофейная чашка, поставленная в самую глубь буфета, надпись на которой гласила: Жизнь состоит в том, что случается с вами, в то время как вы заняты построением других планов.

Она, наконец, прекратила строить другие планы.

И начала жить.

Здесь и сейчас.

И тогда, стоя под распахнутым Горным небом в объятьях своего сексуального Горца, она с удивлением поняла, что могла бы не спеша закончить свою докторскую по философии, находясь в Шотландии и занимаясь ею от случая к случаю, хаотически блуждая вокруг этих гор, вероятно оставаясь надолго счастливой. Особенно, если Кейон МакКелтар будет рядом, чтобы носить ее инструменты и составлять ей компанию.

И хотя она знала, что вероятно никогда не будет в состоянии понять свою мать, испытывающую неослабевающую потребность в многочисленных браках, независимо от того, насколько сильно она пыталась, она внезапно со всей очевидностью поняла желание Лилли иметь детей и ее неисчерпаемую постоянную любовь ко всем своим детям: равноценную и одинаковую ко всем.

Такую глубокую эмоцию Джесси никогда не испытывала прежде, поскольку никогда не встречала мужчину, от которого она хотела иметь детей и чью фамилию примеряла бы на себя:

Джессика МакКелтар.

Впервые в ее жизни она задавалась вопросом, какие младенцы у нее будут от этого мужчины. Каких детей они могли бы подарить этому миру вместе, она и этот большой, сильный, своевольный мужчина. Это было тем, что может случиться наверняка!

Джесси точно знала, что произошло с нею.

Это ужасало ее и в тоже время вызывало ликование. Она подозревала, что каждая частичка ее сияла столь же ярко, как луна над ней.

Только любовь могла сотворить такое с женщиной.