Дочь викария - Коултер Кэтрин

— Доброе утро, — пробормотал он, впиваясь губами в ее губы, но тут же выпрямился и отступил на два шага. Но стоило ей потянуться к нему, как он предупредил:

— Не нужно, Мегги, я ничего не смогу сделать, по крайней мере следующие два часа. Уильям обесчестил очередную девушку, и та забеременела. Ее отец явился сюда, собираясь отправить его в Ботани-Бей ¹⁰.

Усадить в шлюпку и не дать весел. А может, и без шлюпки.

— Ну, Томас, это все. Я убью мерзавца собственными руками.

Он едва ухитрился схватить Мегги, когда та обогнула его и побежала, сама не зная куда. Она тяжело дышала.

— О, милая, нельзя, пойми же, нельзя.

— Еще как можно! Погоди и увидишь!

— Но поскольку я здешний судья и к тому же стану свидетелем преступления, мне придется отправить тебя в дублинскую темницу.

Но Мегги решительно двинулась вперед.

— Каким образом он успел соблазнить еще одну девушку? Он здесь всего две недели.

— Он и до этого приезжал, гнусная скотина, — вздохнул Томас.

— Нет, это уж слишком! Отпусти меня! Я найду пистолет, выстрелю ему в ноги, и заставлю ползти от Пендрагона до Оксфорда. А ты отвернись. Таким образом, свидетелей не будет, и мне не грозит тюрьма.

— Нет, Мегги, держись от Уильяма подальше. Лучше попроси тетю Либби прийти в гостиную. Ей давно пора понять, что представляет собой ее сын и что натворил, вернее, что творил с тех пор, как стал взрослым.

— Тетя Либби не знает обо всех этих девочках? И о том, каков Уильям на самом деле?

Томас покачал головой:

— Откуда? Уильям, разумеется, с ней не откровенничает, можешь поставить на это последний фартинг, а я молчал, потому что не хотел ее огорчать. Но больше так продолжаться не может. Она должна узнать. И если имеет на сына хоть какое-то влияние, пора пустить его в ход.

— Сейчас приведу ее, Томас.

«Что же, — подумала Мегги, глядя, как муж, нагнув голову, удаляется быстрыми шагами, — он хотя бы не думает о Джереми».

Джереми.

Мегги немного помедлила и моргнула. Странно. Впервые с того времени, как они знакомы, она забыла о Джереми. Неужели настолько легкомысленна?

Странно, но хорошо. Она искренне верила, что Джереми — ее мир, и этот мир рухнул, когда он женился на Шарлотте, ну, если и не весь мир, то та часть, где обитали веселье, радость и счастье.

Оказалось, что это не так.

Она нашла Либби в спальне. Та, блаженно жмурясь и что-то мурлыча себе под нос, отправляла в рот один цукат за другим и энергично жевала. Мегги также заметила, что она что-то пишет. Услышав шаги, Либби быстро сунула листок бумаги под стопку книг. Мегги заметила, что на каждом корешке значилось имя лорда Байрона. Интересно, в чем тут дело? Но до чего же неприятная комната! Темная и унылая, как весь Пендрагон, кроме, разумеется, спальни Мэдлин.

— Уверены, тетя Либби, что не хотите видеть вашу комнату более жизнерадостной? — спросила она, оглядываясь. — Возможно, если снять темные шторы, здесь будет больше света? Мы с Томасом скоро едем в Дублин, на мебельный склад. Вы могли бы, если пожелаете, отправиться с нами.

Но Либби, по-прежнему улыбаясь, упорно качала головой.

— Ах, Мегги, какое прекрасное утро! Не хочешь цукатов? Или орехов? Засахаренный миндаль просто восхитителен! Найлз утверждает, что его можно есть сколько угодно, не опасаясь потолстеть. Что же до темных штор, то пусть остаются. Женщина определенного возраста выглядит куда свежее, если безжалостный свет не подчеркивает все ее несовершенства, не согласна?

— Пожалуй, — кивнула Мегги, не сводя глаз с Либби и точно зная, что эту ночь она провела с лордом Киппером. Трудно было ошибиться в значении этого счастливого взгляда, ауры полнейшего довольства, того внутреннего сияния, побуждавшего петь, улыбаться, сложить на коленях руки и не делать ничего, кроме как наслаждаться сладостным течением жизни. Все это она видела на собственном лице, когда утром смотрелась в зеркало. И не будь Уильям таким негодяем, вполне возможно, это выражение сохранилось бы до сих пор.

— Спасибо, тетя Либби, но я не слишком люблю миндаль. Либби перестала напевать и, неспешно поднявшись, одернула юбки.

— Что случилось, Мегги?

— Уильям.

— О Боже, мой драгоценный мальчик ранен? Кто-то посмел.,. О, не томи, Мегги, говори же!

— Нет, с вашим драгоценным мальчиком ничего не случилось. Однако он очень плохо поступил.

— Не просто плохо, а очень? Невозможно. Он само совершенство или почти совершенство. Так в чем же дело?!