Дочь викария - Коултер Кэтрин

— Спасибо, — прошептала она ему на ухо, сцепив руки у него на спине.

Он тяжело дышал, положив голову на ее подушку, и она притянула к себе его лицо.

— Я была ужасно хороша, правда? — похвасталась она, на этот раз укусив его за мочку. — Только взгляните на себя, милорд! Упали, как подрубленное дерево, и дышите так тяжело, что я боялась апоплексического удара. И все потому, что я — это я и довела вас до этого.

— Я сейчас умру, — пропыхтел он наконец, безуспешно пытаясь приподняться на локте и снова падая на Мегги.

— Может это мне стоит давать вам уроки, как по-вашему?

— Мегги! Неужели ты нисколько не устала? Не расслабилась? И твои конечности все еще сгибаются? А мозг не готов отключиться и заснуть?

— Я хочу танцевать, Томас. Повальсируй со мной! А потом… можно мы сделаем это еще раз?

Томас застонал и все-таки ухитрился приподняться, оставаясь в ней. И тут же ощутил, как снова твердеет его плоть. Сейчас ему было не до вальсов, о нет!

— Мегги. Но мы еще не закончили. Не возражаешь, если мы потанцуем чуть позже?

Мегги в недоумении уставилась на него.

— Мне, должно быть, нет равных! — объявила она, поднимая бедра. Он был напряжен и готов к бою, так же как несколько минут назад. А ей… ей сейчас так хорошо!

— Ладно, согласна, потанцуем позже. Сделай что-нибудь, Томас, пожалуйста.

И он сделал, целуя сначала ее губы, груди, бедра, колени. И целовал, пока она не простонала что-то ему в губы, повторяя себе, как молитву:

— Ты моя. Не его. Только моя.

Это не заняло много времени, потому что он и без того зашел достаточно далеко.

Томас трепетал и глухо стонал, запрокинув голову назад.

А когда сумел снова сфокусировать взгляд на ее лице, увидел, что она ополоумела от наслаждения. Как тому и следовало быть. Не теряя ни минуты, он вышел из нее, взял губами крохотную пуговку ее женственности и снова вознес на немыслимые высоты. На этот раз она не стонала, не кричала. Только извивалась и дергалась, как марионетка на нитке. Потом глубоко вздохнула и потянулась к нему.

Прежде чем заснуть, Томас прижал ее к себе, ощутил теплое дыхание на щеках, почувствовал тот момент, когда она забылась сном, и подумал: «А я действительно хорош в этом. Может, даже лучше собственной жены».

Томас улыбнулся, твердо зная, что Джереми на этот раз не вторгся между ним и Мегги. И закрыл глаза. И через две секунды уже спал.

Глава 19

Близ юго-западного побережья Ирландии

Между Корк-Харбором и Кинсеплом

Мегги решила, что Ирландское море ей по душе. Этим утром оно было очень похоже на Ла-Манш в непогоду, когда небо закрыто тучами, а ветер вздымает высокие волны, бьющие о борт корабля. Сегодня это море было таким же бурным и буйным, как ледяное Северное, ударявшее в скалы рядом с ее домом, замком Килдрамми в Шотландии.

Но тут острый солнечный луч неожиданно прорезал мрачные темные облака и вонзился в высокие валы прямо перед носом корабля. А «Келпи», бешено раскачиваясь, поднялся на гребне, чтобы с силой рухнуть вниз подобно ножу, прошедшему сквозь масло: быстро и глубоко. Потом будто замер… долгая пауза, словно корабль набирался сил, перед тем как снова взлететь вверх.

Мегги еще никогда не испытывала ничего подобного. Это казалось великолепным, волнующим, и она жадно впитывала каждое мгновение. Пожалуй, не будет преувеличением признаться, что ей это понравилось не меньше, чем то наслаждение, в которое она окунулась предыдущей ночью. Но потом пришло утро, и хотя ей больше всего хотелось просто лежать, и улыбаться, и ничего не делать, кроме как протянуть мужу руки и начать все сначала, оказалось, что это невозможно, поскольку муж уже исчез. Причем исчез давно, а ведь было только шесть часов утра, ненастного, грозового утра, которое она предпочла бы провести в постели, за чашкой шоколада, целуясь, пока губы не онемеют. Лучшее времяпрепровождение трудно придумать.

* * *

Но этому не суждено было свершиться, черт побери.

Томас подошел и встал рядом с ней, глядя на клубящиеся облака над головой, подставляя лицо ветру, ерошившему его волосы.

— Мы скоро высаживаемся в Корк-Харборс, — сообщил он.

Мегги, предусмотрительно придерживая шляпку, повернулась к мужу. Он вытирал слезящиеся от ветра глаза. И выглядел ужасно красивым, но… но снова изменившимся. Совсем не тот человек, который стонал, кричал и целовал ее до одури в прошлую ночь. Что с ним происходит? И неужели все мужчины такие — совершенно непредсказуемые, не имеющие ни малейшего представления, как приятно улыбаться, целоваться и ласкать друг друга?