Дочь викария - Коултер Кэтрин

— Откуда у тебя появилось столь неукротимое стремление подслушивать? — выдавил он.

— Унаследовала от тети Синджен, — беспечно ответила ничего не подозревавшая Мегги. — Боюсь, эту привычку уже не искоренить, милорд.

— Учту. И постараюсь быть весьма осмотрительным в словах, когда ты рядом.

— Очень мудро. Так вот, дядя Райдер унаследовал огромное состояние от моего двоюродного дедушки Брендона, не говоря уже о плантации сахарного тростника на Ямайке. Отец благодаря дяде Дугласу, который всегда занимался его финансами, тоже разбогател, а когда дальний родственник завещал ему Килдрамми, денег стало еще больше. Правда, он никогда не говорит об этом. И по-моему, не думает. Так что если ты женился на мне, желая заключить выгодную сделку, то уж никак не промахнулся.

— Спасибо. Ты права. Я получил куда больше, чем ожидал.

— И сколько я стою?

Томас снова остановился, пристально посмотрел на нее и напомнил:

— О таких вещах не говорят в присутствии дам, неужели не знаешь?

— Совсем не знаю. Меня купили. По-моему, всегда справедливо знать свою цену.

— Тебя никто не покупал.

— Отец заплатил за меня. Значит, меня купили. Ну же, выкладывай. Сколько, Томас?

— Черт возьми. Десять тысяч.

Ему хотелось лягнуть себя за глупость и болтливость. Но он выгнул бровь и принял, как ему казалось, надменный, независимый вид.

— Воображаешь, будто стоишь десять тысяч фунтов?

Мегги тяжело вздохнула.

— Всю свою жизнь я прожила, не зная ни голода, ни нужды. Если я видела отрез ткани, который мне нравился, просто приказывала послать его на дом. Мой отец потратил громадную сумму на мой лондонский сезон, а я даже не подумала об этом. И не попыталась найти мужа. После Джереми…

Ее голос упал, как камешек с обрыва.

Глава 21

— Что ты хочешь сказать этим «после Джереми»? — осведомился он, старательно выговаривая каждую букву.

— А… это так, абсолютно случайно. Не имеет значения. Всего лишь еще один чертов почти кузен, ничего больше. Беда в том, Томас, что я презренна и ничтожна и не понимала этого до последней минуты. Нет, если быть честной, я не стою и четверти того, что за меня отдали. Думаю, ты приобрел кота в мешке.

— Нет, — возразил Томас. — Я приобрел особу из рода Шербруков с прекрасными голубыми глазами, которые она передаст нашим детям.

— Да, постараюсь. Мне ужасно жаль, Томас.

— Чего тебе жаль? — буркнул он.

— Мне жаль, что ты был так беден после того, как твой отец развелся с твоей матерью.

— О нет, я не голодал и не нуждался. Последние двадцать лет дела дяди шли неважно, но он великодушно приютил нас с матерью. Он был прекрасным человеком. Однако должен сказать: очень обидно, когда, зная, что от тебя зависят люди, приходится изворачиваться, интриговать, строить планы и общаться с весьма неприятными людьми только ради того, чтобы иметь достаточно денег на самое необходимое. Но ситуация изменилась два года назад, когда из Китая в Геную прибыл мой первый корабль.

Он взял ее за руку и повел наверх. Ступеньки, устланные древним, донельзя изношенным турецким ковром, потрескивали под ногами.

— Интересно, сколько людей ходили по этому ковру? Томас на мгновение задумался.

— Знаешь, я тоже задавал себе этот вопрос. Лет в тринадцать я решил, что здесь в свое время обитали несколько армий, в общей сложности тысяч пять человек.

— Вполне вероятно.

— Только Кромвель приходил дважды. В первый раз неудачно, а во второй — взял замок.

— Кстати, я не сказала тебе, что моя тетя Синджен — богатая наследница. Вероятно, одна из самых богатых в Англии. Она вышла за шотландского графа, который был беден как церковная мышь и жил в замке, представлявшем собой сплошные руины. Она спасла его. Может, и я чуть-чуть тебя спасаю? Считай меня одним из своих судов, нагруженным редкостными товарами и входящим в порт назначения.

— Ты — больше, чем одно судно. При мысли о твоих товарах у меня слюнки текут, — сообщил Томас с залихватской ухмылкой.

— Мне нравится, как это звучит. А насчет твоих товаров… Он впился губами в ее губы, но тут же выпрямился.

— Мой отец тоже был очень богат, так что вместе вы меня облагодетельствовали. Наших денег хватит на многие поколения вперед.

В самом конце длинного, полутемного, очень широкого коридора устланного еще одним поношенным турецким ковром, под которым скрипели дубовые планки пола, находилась хозяйская спальня, вернее, покои. Сама спальня была настолько унылой и безликой, что Мегги пришлось крепче сжать губы, чтобы не дать воли разочарованию. Впрочем, чему удивляться после того, что она уже успела увидеть?