Вспомни меня, любовь - Смолл Бертрис

Томас Говард посмотрел Ниссе в глаза и коротко произнес одно слово:

— Да.

Его длинное лицо, обычно столь невозмутимое, помрачнело, в глазах появилось выражение тревоги. На какой-то миг Ниссе стало его жалко. Смягчившись, она поманила герцога поближе к себе и прошептала:

— Возможно, королева уличена в супружеской измене, милорд. Я не вполне уверена, но иначе почему бы дело поручили архиепископу?

— Что вам известно? — тихо спросил герцог. Нисса рассказала ему все.

— Почему же вы до сих пор ничего не сообщили мне? — возмутился Томас Говард.

— Потому что, — храбро ответила Нисса, — вы поспешили бы выдать ее и спастись самому. Я знала: рано или поздно Кэт попадется, — только надеялась, что, когда это произойдет, мы с Варианом будем уже далеко и король не вспомнит о нас, когда обрушится на Говардов.

На губах герцога промелькнула холодная улыбка. Он понимающе кивнул. Как и у него, у этой девочки есть инстинкт выживания. На первом месте для нее — ее семья. Для него это тоже всегда было главным.

— Сейчас вам уже не удастся уехать в Винтерхейвен, это выглядело бы бегством, признанием вины, — заметил герцог. — Так что придется вам пережидать эту бурю здесь, вместе со всеми нами.

— Знаю, — кивнула Нисса. — И я никогда не прощу вам, если из-за Говардов что-то случится с Варианом или с детьми.

— Не сомневаюсь, — отозвался герцог. — Вы долго помните обиды, мадам. Пожалуйста, продолжайте хранить в тайне все, что вам известно, поскольку, возможно, дело вовсе не в этом. Я сам отправлюсь к архиепископу и спрошу, что все это значит. Он должен сказать мне.

— А вы скажете нам? — спросила Нисса. — Или оставите нас в мучительной неизвестности?

— Не оставлю, — пообещал герцог и ушел.

— Что же случилось? — спросил жену Вариан, когда они остались вдвоем. — Почему ее подвергли домашнему аресту? — Он налил им обоим по небольшому стаканчику вина.

Сидя рядом у камина, Нисса и Вариан потягивали вино и тихонько разговаривали.

— Еще до свадьбы Кэт рассказывала мне о своей довольно-таки необычной юности в доме старой герцогини, — вспомнила Нисса. — За девушками, можно сказать, не было никакого надзора. Кэтрин говорила о двух мужчинах, пытавшихся соблазнить ее. Я советовала ей признаться во всем королю, чтобы когда-нибудь это другим путем не дошло до короля. Но она не послушала меня. Кэт боялась, что, услышав ее признанания, король раздумает жениться на ней.

— Тогда, возможно, — задумчиво произнес Вариан, — сейчас эту историю вытащили на свет Божий, чтобы опорочить Кэтрин перед королем. Но кто может желать зла безобидной Кэт? Мозги у нее, прямо скажем, куриные, но сердце доброе. Кто же захотел навредить ей?

Нисса недоумевающе покачала головой.

— Мы должны вести себя так, будто ничего не знаем, — напомнил жене Вариан. — Ни в коем случае не следует привлекать к себе внимание.

— Конечно, — согласилась она. — Даст Бог, скоро все это кончится и мы сможем вернуться домой, в Винтерхейвен.

Архиепископ вторично допросил Джона Ласкеллса и его сестру. Он разрешил герцогу Норфолку присутствовать на допросах, но с условием, чтобы тот не вмешивался. Когда брат и сестра удалились, Кранмер повернулся к герцогу:

— Что вы об этом думаете, милорд герцог? Лицо Томаса Говарда приобрело бледно-серый оттенок. Его неподдельно расстроили рассказы госпожи Холл о нравах, царивших в доме его мачехи. В их семье всегда на тот или иной срок вверяли молодых девушек на попечение вдовствующей герцогини. ‹Гончие у меня на псарне и то лучше заботятся о своих щенках!› — выругался про себя герцог, но архиепископу ответил куда осторожнее.

— В таком серьезном деле, милорд, нельзя полагаться лишь на свидетельство слуги, — пробурчал Норфолк. — Я должен поговорить с мачехой и узнать, что она скажет в свое оправдание.

— Хорошо, я и сам собирался побеседовать с леди Агнесс, — спокойно согласился Кранмер. — Боюсь, она недостаточно контролировала поведение своих воспитанниц.

— И я опасаюсь того же, — с кривой усмешкой отозвался герцог.

Он поспешил в Ламбет, к мачехе.

До вдовствующей герцогини Норфолк уже донеслись вести о заточении молодой королевы. О причинах опалы ходили самые разнообразные слухи. Герцогиня понимала, что если проступок, в котором обвиняют Кэтрин, совершен во время пребывания будущей королевы в Ламбете, то и самой леди Агнесс придется туго. Неожиданный визит пасынка лишь усугубил ее тревогу.

— Что нового. Том? — нервно приветствовала она герцога.

— Почему, мадам, вы не поставили меня в известность о бесстыдном поведении Кэтрин до того, как мы подсунули ее королю? — грозно спросил он.

— Не знаю, — призналась леди Агнесс и тут же перешла в наступление:

— Почему, собственно, во всем обвиняют меня? Этих девиц посылают сюда, чтобы они немного научились манерам, перед тем как их представят ко двору. Я не могу отвечать за их нравственность.

— Значит, это правда, что они утверждают? Вы позволяли этим девицам вытворять невесть что? Клянусь Богом, мадам! Куда вы смотрели? О чем думали? Вы не могли не понимать, что рано или поздно все это кончится скандалом! На остальных плевать, но эту мы выбрали на роль королевы!

— Не паникуй. Том, — остановила его мачеха. — Если проступок был совершен до свадьбы и даже задолго до того, как Кэт познакомилась с королем, ее не могут за это казнить. Самое худшее, что может случиться, — король разведется с ней и возьмет себе новую жену. Говарды опять попадут в опалу, как уже было после падения Анны Болейн. Однако мы останемся живы, это главное, и когда-нибудь вновь придет наш час. — Леди Агнесс ободряюще улыбнулась герцогу.

— Может быть, — вздохнул тот. — Я только что от архиепископа. У меня такое чувство, будто он ищет что-то еще, кроме того, что было ему предъявлено. Надеюсь, что он ничего не обнаружит, но если это случится, тогда… Тогда положение станет угрожающим.

Архиепископ Кентерберийский анализировал вторую беседу с Ласкеллсом и его сестрой. Они ни на йоту не отклонились от того, что говорили в прошлый раз. Однако архиепископ узнал кое-что новое от самого короля: бывший любовник королевы Фрэнсис Дерехэм теперь состоит в ее свите, Зачем Кэтрин взяла его к себе на службу, уж не собиралась ли она возобновить с ним близкие отношения? Он молод, привлекателен и в отличие от тучного, пожилого короля наверняка хороший любовник.

У Кранмера закопошилось подозрение: а нет ли здесь и в самом деле любовной связи? Это означало бы государственную измену, самое страшное преступление. Архиепископ вздрогнул. Король поручил ему до конца разобраться в этом деле, но, похоже, конец окажется совсем не таким, как они надеялись. Однако теперь уже нет пути назад.