Принц-странник - Холт Виктория

Но особую жизнь новому сооружению должны придать фигуры людей, двигавшиеся по этому обустроенному и организованному пространству: сверкание драгоценностей, шорох атласа и шелков, голубые, зеленые и алые перья, свисающие на плечи, воздух, наполненный ароматом духов. А еще — блестящие разноцветные веера с искусной инкрустацией, мастерски вышитые перчатки, сверкающие алмазами шпаги, золоченые шпоры. В центре же всего этого великолепия — две царственные особы, двое влюбленных: Генриетта, так непохожая на других своей хрупкостью и изяществом, как никогда оживленная и веселая, и тут же — Людовик в парче с черными кружевами, в шелках, бархате и атласе, усыпанный драгоценностями, на шляпе — сверкающие бриллианты, над всеми возвышающийся подлинный король этого рукотворного рая.

Ему хотелось сторицей отплатить Генриетте за все годы пренебрежения. Он сажал ее на место королевы в четверг на страстной неделе в церемонии омовения ног бедноты. Во время больших представлений он открывал балы танцем с Генриеттой. «Где король, там и мадам», — говорили при дворе.

Ей едва исполнилось семнадцать, она была романтически и страстно влюблена. Людовик с его мужской красотой и вновь обретенным авторитетом был тем, кого она искала, в нем воплотилось все, что ей хотелось видеть в любимом. Она не ощущала необходимости в сексуальном удовлетворении; опыт с Филиппом в этом вопросе не сделал интимную жизнь для нее привлекательной. Это была идеальная любовь, романтическая, идиллическая, незамутненная грязью обыденности.

Она имела огромное влияние на короля. Под впечатлением знакомства с нею он обратился к развлечениям более интеллектуального порядка. Они вместе писали стихи и декламировали их под бурные аплодисменты придворных.

Иногда Генриетта и фрейлины из ее свиты отправлялись купаться в лесных ручьях и речках. Король скакал через лес, чтобы приветствовать ее возвращение с купания и проводить обратно во дворец. Еще более прекрасная, чем раньше, она была совершенно неотразима на лошади в великолепном парчовом одеянии, украшенном кружевами, с бриллиантовым плюмажем на шляпе, бросающей тень на лицо; бок о бок с Людовиком они и ехали во главе кавалькады.

То и дело устраивали пикники. Кроме того, Генриетта побудила короля обратиться к искусству, и музыканты подолгу играли для них, пока они вдвоем плавали по реке в гондоле, украшенной пурпурным бархатом и золотом. Сидя на лужайке, рука в руке, или скача по лесам бок о бок, они планировали увеселения на последующие дни.

Для Генриетты это было изумительное лето. После охоты, затягивавшейся за полночь, Генриетта и король часто гуляли одни по ночным лужайкам. Если в какие-то из дней они по какой-либо причине не могли видеть друг друга, тогда они писали друг другу записки.

Она знакомила его со знаменитостями тех дней. Музыку к королевскому балету писал Люлли, а лирические стихи — Мольер. Людовик начал читать романы Мадлен де Скюдери и драмы ее брата Жоржа. Поскольку Генриетта стремилась поддерживать писателей, Людовик невольно следовал ее примеру. И к его изумлению, ему открылся новый удивительный мир.

Двор изменился; он стал более интеллектуальным, а потому более утонченным, чем был долгое время до того. «Мы возвращаемся ко временам Франциска I, — говорили в окружении короля. — Он любит писателей больше, чем других. А еще он любит свою сестру».

Было невозможно не заметить эти новые отношения. В отсутствии короля обычным делом стали иронические взгляды и покачивания головой.

— Итак, мадам его новая любовница, — говорили вокруг. — Что за ситуация, однако! А месье? Что думает месье по поводу того, что его медовый месяц прерван?

До Филиппа быстро дошли эти пересуды, и ему стал понятен смысл иронических переглядываний в его присутствии. Де Гиш оказался трижды прав в своих догадках: Людовик влюблен в Генриетту, и влюблен давно, просто сам об этом не догадывался.

Король Франции завидовал брату. Это вполне удовлетворяло Филиппа. Но все оборачивалось не так, как ему хотелось. Вместо того чтобы мучиться ревностью, Людовик предавался романтическим грезам любви и был вполне доволен жизнью. Словом, Филипп был расстроен.

Он гулял в садах Сен-Клу с милым дружком де Гишем. Вообще-то, ему полагалось чувствовать себя удовлетворенным. Дворец был великолепен, особенно после того как два выдающихся архитектора Лепант и Жирар достроили его как подарок к свадьбе Филиппа. Прекрасные аллеи и сады распланированы самим Ле Нотром, а фонтаны, не уступавшие фонтанам Фонтенбло, сооружены по чертежам Мансара. С террасы можно видеть реку, несущую свои воды к Парижу. Подстриженные тисы, палисадники, цветники, апельсиновые деревья, скульптурные изображения греческих богов и нимф придавали ансамблю дополнительное великолепие. Сен-Клу и в самом деле был прекрасен, и он мог гордиться, имея в своем распоряжении такой дворец. Мадам может проводить с королем сколько угодно времени, думал он, его это не касается. У него есть собственные друзья для развлечений, а кроме того, его неизменно радует мысль, что Людовик должен постоянно сравнивать жену брата со своей и, следовательно, завидовать Филиппу.