Принц-странник - Холт Виктория

И все равно, все шло не так, как он предполагал.

— Ты был прав, — сказал он своему дружку. — Людовик действительно влюблен в нее. Мне нужно было жениться на ней, чтобы у него открылись глаза.

— Она изменилась, не так ли? — тихо спросил де Гиш. — Вот и ответ. Кто узнает в твоей жене малышку Генриетту, тихую девочку, которой она была до замужества. Теперь она показала всему свету, что в ней открыт кладезь очарования. Она обладает умом, и я рад отметить это. Генриетта не разделяет взгляды короля на жизнь, что еще приятнее отметить. Она истинный друг всех самых просвещенных представителей двора. Она показала нашим придворным, что есть более приятные вещи, чем жиреть, лежа на боку. Генриетта счастливица, оттого что является не только самой элегантной, но и самой привлекательной женщиной двора. А быть элегантной и привлекательной, это больше, чем быть просто красивой.

— Ты говоришь так, будто сам влюблен в мою жену. Если бы я не знал тебя как свои пять пальцев, я бы так и предположил. Но все поворачивается не так, как я хотел, де Гиш. Любовь брата к моей жене стала и для него, и для нее предметом веселья и радости. Она сделала его другим, она руководит двором. Теперь у нас в чести все эти художники и артисты. Этот малый, Мольер, вообще оказался в числе приближенных к королю… видите ли, Людовик так захотел. А еще эти брат с сестрой, Скюдери… А эта банда скрипачей во главе с Люлли, которой он очарован? Старик Корнель и его юный напарник Расин?.. Они окружили короля, опутали его сетями. Он убивает кучу времени, слушая их стихи и музыку. И все это — под влиянием моей жены. Мне начинает казаться, что, женившись на Генриетте, я тем самым сделал ее королевой Франции.

— Истинной королевой! — сказал де Гиш.

— Мне стоит напомнить брату, что Генриетта — мадам, а не королева Франции!

— У вас хватит смелости сделать это?

— Я поговорю с матерью. Она терпеть не может скандалов, связанных с ее семейством. Она сумеет показать брату, что пора положить конец этим амурным беседам и прогулкам тет-а-тет при луне, этим надушенным записочкам, которые они шлют друг другу. Я верну мадам в Сен-Клу. Ей следует дать понять, что она не королева Франции, как бы она ни любила брата и ни мечтала об этом титуле.

— Увы! Мадам блестяще исполняет обязанности королевы.

Филипп резко взглянул на дружка.

«Если б я не знал его раньше и был не в курсе его неприязни к женщинам, я бы сказал, что мой приятель влюблен в Генриетту», — подумал он.

Но он не до конца знал своего друга.

Анна Австрийская попросила сына зайти к ней для беседы с глазу на глаз.

— Людовик, — сказала она с ходу. — Любимый мой сын, я хочу поговорить с тобой по очень деликатному вопросу. Прости меня, я понимаю, что это только пустые слухи, то, о чем я скажу, но король должен быть выше сплетен.

— Сплетен? — воскликнул Людовик. — О чем же эти сплетни?

— Они касаются твоих отношений с мадам.

— Кто это болтает? Я хочу видеть его пред собой! Я…

— Ты не сможешь наказать весь двор, милый. Я знаю, ты проявишь присущее тебе благоразумие, и, пусть для этих слухов нет реальных оснований, ты сделаешь все, чтобы не давать им пищи.

— Что же говорят обо мне и о мадам?

— Только то, что вы всегда вместе, и ты обращаешься с ней как с королевой, пренебрегая настоящей королевой, что вы пишете друг другу записки, если вам приходится разлучиться хотя бы на несколько часов, и… короче говоря, что вы любите кузину, жену вашего брата.

— Это… это чудовищно!

— Это правда, что ты проводишь много времени в ее обществе?

— Я буду продолжать делать это. Скажи, кто принес тебе эту новость?

— Я слышала это от многих, и прошу тебя быть благоразумным. Не давай повода подобным слухам. Имей любовницу, если тебе это угодно, почему бы и нет? Особенно пока королеве нездоровится. Но пусть это будет не жена твоего брата. Филипп ревнует.

— Филипп! Пусть он возвращается к своим мальчикам!

— Генриетта его жена! Есть будущее, о котором нам надлежит позаботиться, дорогой! Если у нее родится ребенок и станут думать, что он от тебя…

— Какая грязь! Кто посмеет так говорить о Генриетте?

Он выбежал из покоев матери и заперся у себя. Отослав слуг, он ходил взад-вперед по апартаментам и лихорадочно размышлял.

Итак, его отношения с Генриеттой стали предметом пересуд! За их спиной шепчутся и исподтишка хихикают! Они замарывают грязью страницы его прекрасного и чистого романа! И никогда в жизни у него не будет ничего подобного!