Герцог и я - Куин Джулия

— Чего я не понимаю, Саймон?

— Я никогда… слышишь, никогда не хотел тебя обидеть.

В его глазах была печаль совершенно трезвого человека.

— Знаю, Саймон.

— Но я не могу… не могу иначе. Понимаешь?

Он с болью выкрикнул последнее слово, на которое она ничего не ответила.

— Потому что, — продолжал он, — всю мою жизнь он меня побеждал. Был надо мной. Всегда. А сейчас я хочу реванша. Хочу победить. Я… — он ткнул себя в грудь большим пальцем, — хочу узнать вкус победы.

— О Господи, Саймон, — прошептала она. — Ты давно уже узнал его. Давно победил. Только сам до сих пор не понял этого… Да, да! — крикнула она, потому что он покачал головой. — Уже когда начал говорить без запинки. Когда пошел учиться. Обрел друзей. Когда ездил по разным странам. Это все были твои победы. Малые и большие. Как ты этого не понимаешь? — Она стала трясти его за плечи. — Почему не хочешь признать себя победителем?

Он снова покачал головой:

— Хочу победить его в главном. Главном для него. То, о чем ты говорила, он и сам хотел от меня. И получил. Но он не п-получит с-самого для н-него г-главного… Н-наследника т-титула. И т-тогда… т-тогда…

Боже, подумала она, как он начал опять заикаться! Надо его остановить, пока не случилось худшего. Господи, как ей жалко его, как она его любит!..

— Саймон! — воскликнула она. — Замолчи, не надо больше!

— Н-не оставляй м-меня… — услышала она. — Пожалуйста… Все меня оставляют… Он… Энтони… ты… Лучше наоборот: вы оставайтесь… а я… я уйду…

«Что он говорит? Что говорит? Он слишком пьян… И очень устал».

— Ты должен лечь, — сказала она дрогнувшим голосом. — В мою постель. Сейчас же… Надо выспаться.

— Ты останешься со мной, Дафна?

Было оплошностью так отвечать, она это знала, но тем не менее произнесла со вздохом:

— Я останусь с тобой.

— Как хорошо, — пробормотал он сонным голосом. — Как хорошо… Потому что я не могу без тебя. Помни это…

— А теперь пойдем, — сказала она нарочито бодрым голосом. — Помоги мне.

Она чудом дотащила его до постели и свалилась на нее вместе с ним. Но тут же вскочила и, наклонившись над его башмаками, начала стаскивать их. Опять же ей помог опыт, накопленный со своими братьями: она твердо знала, что тянуть нужно с пятки и делать это изо всех сил. Что привело к тому, что с башмаком в руках она дважды оказывалась на полу — так крепко, мертвой хваткой обтягивали они ноги Саймона.

— Господи, — проговорила она, тяжело дыша, — а еще утверждают, что женщины — мученицы моды.

Саймон произвел звук, похожий на храп.

— Уже спишь? — с надеждой спросила она, закидывая ноги Саймона на постель.

Каким юным и умиротворенным выглядел он сейчас с закрытыми глазами. Длинные темные ресницы бросали тень на щеки, пряди волос почти закрывали лицо.

— Спи, дорогой, — прошептала она, приглаживая ему волосы.

Но, как только она отошла на шаг, он встрепенулся, открыл глаза.

— Ты обещала остаться, — с детской обидой сказал он.

— Я думала, ты крепко спишь.

— Все равно ты не должна нарушать обещания. Он потянул ее за руку, и она прилегла рядом с ним.

От его тела исходило приятное тепло; он был с ней, принадлежал ей, и на какое-то время она забыла о том, что произошло между ними, — об их размолвке, о безысходности положения, в котором оба очутились. Сейчас ей было хорошо и спокойно.

Спустя час с лишним она проснулась, безмерно удивленная, что вообще могла уснуть. Саймон лежал рядом в той же позе, тихонько похрапывая.

Легко и нежно она коснулась его щеки.

— Господи, что мне делать с тобой? — чуть слышно шепнула она. — Я люблю тебя, люблю, но мне ненавистно то, что ты делаешь с самим собой… И со мной…

Он пошевелился, и она испугалась, что он не спит и слышит ее вырвавшееся наружу признание. Крик души, не предназначенный для других ушей.

Однако он не открыл глаза и выглядел по-прежнему юным, безмятежным, безгрешным! С таким легко говорить, высказывать самые сокровенные мысли.

Пусть спит. Не нужно тревожить его ни своим шепотом, ни своим присутствием. Тем более если, проснувшись, он увидит, ощутит ее рядом с собой, то может подумать: она согласилась, приняла его условия их будущей семейной жизни. А это не так…

— Клянусь, — прошептала она, — это не так…

Осторожным движением она попыталась отодвинуться от него, подняться с постели. Это не удалось. Его руки удержали ее, сонный, как и раньше, голос пробормотал: