Бриллиант для короля - Бенцони Жюльетта

— Что с тобой? Заболел? Похоже, ты едва держишься на ногах!

— Нет, я здоров, но Адемар де Сен-Форжа только что убит на дуэли, и я косвенный виновник его смерти.

— Сен-Форжа? На дуэли? Не может этого быть! Я был уверен, что он и шпагу-то держать не умеет!

— Его смерть — лишнее подтверждение тому, что мы никогда не знаем, что таится за внешностью и манерой поведения. Кстати, именно граф вынудил своего противника драться. Не найдется ли у вас чего-нибудь выпить?

— Есть, и ты знаешь, где найти спиртное. Налей, а потом расскажешь, что произошло.

Альбан залпом осушил стакан, потом рассказал обо всем де ла Рейни и закончил:

— Я оставил Жакмена и Дюбуа заниматься посетителями «Львиного рва», а к вам привез ближайших друзей герцога Орлеанского. Должен сказать, что на этот раз они повели себя с немалой долей... смирения. Что особенно удивительно со стороны шевалье де Лоррена. Но я думаю, трагедия не оставила его равнодушным, точно так же, как и маркиза д'Эффиа.

— Ты все сделал правильно. Мне придется давать отчет королю, и мне важно знать, в каком расположении духа находятся эти господа. Если они под впечатлением от трагедии, тем лучше. Они охотнее прислушаются к моим доводам. Я, со своей стороны, хотел бы всеми силами уменьшить неизбежный скандал, который вызовет эта смерть. Странное исчезновение мадам де Сен-Форжа еще не изгладилось из памяти придворных. Бог знает, что по этому случаю скажет мадам де Ментенон.

— Что вы можете сделать для того, чтобы скандал не разгорелся?

— Повидать брата короля. Дворянин принадлежал к его свите, и, стало быть, его слово главное. Лоррен и остальные увидят его раньше меня, я знаю, но это мой долг.

— А... король?

— Может, и не стоит беспокоить его первым из-за заурядной дуэли. Ему и так вскоре доложат о ней... И Ментенонше тоже!

Воцарилось молчание, и вдруг едва слышным шепотом Альбан спросил:

— А с ней... Что будет с ней?

— Ты имеешь в виду мадам де Сен-Форжа? Я увижу ее, когда мы будем отвозить в Сен-Жермен тело ее супруга. Не сомневаюсь, что именно таково будет решение относительно его погребения. Свои земли он проиграл.

— Но часовня, где погребены его предки, должна была сохраниться? Не думаю, что Сен-Жермен и склеп де Фонтенак — единственное подходящее место для графа...

Де ла Рейни посмотрел Альбану в глаза.

— Не понимаю, почему тебя это беспокоит. Бедный молодой человек мертв, и надеюсь, ты не хочешь отказать ему в достойных похоронах?

— Я ни в чем ему не отказываю. Я только оказал ему дурную услугу... И, возможно, у меня были дурные мысли... Но позвольте мне вернуться к заданному мной вопросу. Когда вы намерены оповестить... его вдову?

— А почему бы тебе не взять это на себя? Ты стал невольным виновником смерти графа, и у тебя будет возможность попросить за это прощения.

— Чтобы я...

— Да, чтобы ты! — внезапно рассердился де ла Рейни. — Или ты собираешься плясать здесь целый день, как на раскаленных углях? Поезжай, или я отправлю Дегре!

— Не сердитесь, я поеду, как только рассветет.

— Хорошо. Но никаких излишних подробностей. Если она спросит о причине дуэли, ты ничего не знаешь. Я сам постараюсь ей все объяснить, когда привезу покойного. Ты меня понял?

— Да, понял.

С этими словами Альбан поклонился и вышел.

Глава 11

Дни гнева

Мчась галопом к Сен-Жермену ранним туманным утром, напоминавшим о том, что осень уже не за горами, Альбан Делаланд пытался привести в порядок свои мысли и ругал себя за то, что не отказался от данного ему поручения. Пусть бы поехал Дегре, его вся эта история не касается, он выполнил бы распоряжение начальника без лишних мучений. Зачем Альбан согласился отправиться в Сен-Жермен? Мало того что он должен сообщить любимой женщине, что она стала вдовой и что в смерти ее мужа он повинен не меньше противника, пронзившего его шпагой, но и... Он сомневался, будет ли для нее эта потеря таким уж непереносимым горем — хотя, когда имеешь дело с женщиной, никогда нельзя ни в чем быть уверенным. Но не сомневался, что Шарлотта начнет задавать вопросы. Ей захочется узнать причину, которая превратила кроткого агнца в бешеного зверя. Ту самую причину, о которой де ла Рейни запретил говорить, но о которой Альбану так хотелось упомянуть и наконец узнать всю правду о ее странном пребывании в доме, принадлежащем де Лувуа. Недаром об этом пребывании Шарлотты в лесном доме несколько месяцев никак не может позабыть королевский двор. Какие отношения могли связывать хромого министра и Шарлотту? Ни для кого не была тайной страсть де Лувуа к молодым и красивым девушкам, так неужели к самой красивой он отнесся по-отцовски? Как только Альбану вспоминалась грязная фраза: «Он и одеваться ей не позволял, когда уезжал... уж больно хорошо она сложена...», красная пелена застилала ему глаза. Он не мог отделаться от картины, мгновенно возникающей перед глазами: едва прикрытая полупрозрачной сорочкой, такой, что даже слуга может любоваться несказанной прелестью ее тела, она ждет возвращения своего победителя, раскинувшись среди подушек сладострастного ложа. А сам он в те же самые ночи метался без сна, пытаясь угадать, какую судьбу уготовили его возлюбленной?! Нет, никогда еще он не был так несчастен! И когда на равнине показались стены, башни, деревья и дома королевского города, он должен был совершить над собой неимоверное усилие, чтобы не повернуть назад, предоставив господину де ла Рейни самому выполнять свои чудесные поручения! А ту, которую любил, Альбан был готов задушить собственными руками.