Бриллиант для короля - Бенцони Жюльетта

— Вы думали обо мне? — переспросил он вполне мирным тоном.

— Представьте себе, да! Признаюсь вам, — продолжал шевалье, доверительно понижая голос, — что вчера я побывал в Сен-Жермене, навестил бедняжку, которая была замужем за моим старинным другом. К ее участи вы в свой час тоже отнеслись с большой заботой. Я навестил ее из чистого милосердия, она прислала мне записку и попросила приехать. Ее можно понять: я был подле ее супруга в тот трагический час, и он всегда был мне очень дорог...

— Разумеется, я понимаю. И чего же она хотела?

— Поговорить со мной. Она ведь очень одинока. Особенно с тех пор, как король посоветовал ей не появляться в Версале. Она упрекает вас за то, что вы оставили ее, позволив двору ее преследовать...

Де Лувуа чуть было не споткнулся, полное его лицо покраснело.

— Странно слышать этот упрек в мой адрес. Всякий раз, когда я пытался к ней приблизиться, я получал яростный отпор. А теперь вы сообщаете мне, что я должен был продолжать ее опекать? Что-то я ничего не понимаю...

— Пожалуйста, говорите потише. Все, что я скажу, предназначено только для вас одного. К тому же поймите, что после слухов, которые вызвало ее появление при дворе, она и не могла вести себя иначе. Но если бы вы прислушались к дружескому совету... Впрочем, отойдемте в сторону. Здесь слишком много посторонних ушей.

Искорка удивления вспыхнула во взглядах придворных, прекрасно осведомленных о взаимной неприязни министра и шевалье, которые сейчас шли под ручку и беседовали, как ближайшие друзья. «Друзья» медленно шли по галерее, сблизив головы, понемногу понижая голоса, и говорили уже чуть ли не шепотом.

Увлеченные беседой, они не заметили мадам де Монтеспан, которая оказалась позади них, но не стала их окликать и здороваться. На ходу она уловила из их разговора несколько слов, и слова эти весьма ее насторожили. Нахмурившись, она наблюдала, как оживленно беседующая парочка исчезла в толпе. Внезапная дружба двух этих голубков не сулила ничего хорошего...

Глава 12

Покушение

Первым желанием мадам де Монтеспан было догнать де Лувуа и вытянуть из него все, что ей хотелось узнать: в беседе она услышала имя малютки де Сен-Форжа и очень обеспокоилась. Но своему порыву она не поддалась, вернулась к себе, а на следующее утро написала министру любезную записку — мух на уксус не ловят! — с просьбой навестить ее в новых апартаментах.

Мадам де Монтеспан без устали продолжала бесконечную отделку помещения, отведенного ей под личные покои, всеми силами оттягивая день, когда ей придется в них окончательно поселиться, забыв о поездках в обожаемое Кланьи. Однако эти покои, которые должны были стать ей наказанием, она сумела превратить в сущее чудо, вызывавшее всеобщее любопытство. Все хотели ими полюбоваться, но не каждый имел честь переступить порог ее владений, и снова ей многие завидовали. Де Лувуа тоже было любопытно взглянуть на апартаменты мадам, и, не понимая, зачем, собственно, понадобился маркизе, он охотно принял ее приглашение.

Прекрасная Атенаис ждала его в ослепительной гостиной, отделанной белыми с золотом резными деревянными панелями. Мебель, изготовленная лучшими краснодеревщиками из драгоценных пород дерева, выглядела легкой и воздушной. Ее было совсем немного. Удобные стулья радовали глаз коралловой обивкой с золотистой нитью, а еще большее удовольствие доставляла игра хрусталя, вспыхивавшего разноцветными огнями в люстре, в канделябрах и в разнообразных безделушках. Хозяйка была одета в тон убранству гостиной: платье кораллового цвета с пеной кружев не скрывало ее полноты, но помогало сиять по-прежнему безупречной бело-розовой коже. Повсюду стояли розы, их благоухание витало в воздухе, смешиваясь с более прозаическими запахами горячего шоколада и горящих поленьев в камине из белого мрамора.

— Нам есть о чем поговорить, — объявила хозяйка с порога и указала гостю на кресло. — Хотите выпить чего-нибудь горячего? Сегодня особенно ощутима близость осени...

— Кому вы говорите об осени! — вздохнул де Лувуа, вытягивая ногу, болезненно ноющую в сырые дни. — Но до шоколада я никогда не был большим охотником и предпочитаю ему крепкие напитки.

Минутой позже ему подали оправленный в золото стакан со сливовицей, и он сделал большой глоток, приготовившись к приятной беседе. Хотя невольно отметил про себя, что ощущает какое-то смутное беспокойство. Ничем не оправданное, потому что улыбка мадам де Монтеспан не сулила никаких бурь, а из своего опыта он знал, что синеглазая Атенаис умела быть просто очаровательной.