Желание и честь - Райс Патриция

Диллиан собиралась ответить, что маркиз Эффингем выше таких, как она, но в комнате уже никого не было. Правда, она сама не слишком верила в подобное утверждение. Богатство и титулы не делают человека лучше других.

Гэвин Лоренс, восьмой маркиз Эффингем, вытер пот со лба и со вздохом посмотрел на кусок каменной стены: сегодня он уже не успеет закончить работу. Он тратил больше, чем мог себе позволить, на восстановление руин, служивших ему домом, только чтобы сдержать обещание, которое дал крестьянам. За последний месяц он добился того, что имение стало выглядеть почти пригодным для жилья. Почти.

Он оглянулся на дом. В наступающей темноте в окнах зажигались огни, даже на третьем этаже. За дополнительную плату он нанял женщин, которые согласились убрать вековую пыль и паутину на верхних этажах. Но он не знал, что делать с этими пустыми комнатами, когда там наведут порядок. У него появлялась надежда, но тут же исчезала.

Гэвин подобрал брошенную рубашку и направился к дому. Он надеялся, что тяжелая работа поможет избавиться от душевного смятения, но она действовала на него не сильнее, чем холодная ванна на его бунтовавшую плоть. В воображении он переносился на идиллические лужайки Грейнджа и видел перед собой каштановые локоны и лукавую улыбку.

Он ничего не слышал о ней с тех пор, как уехал из Лондона, да и не ожидал никаких вестей. Леди не пишет джентльмену, если, он не ее муж. Она не может нанести визит без приглашения. Он на это и рассчитывал. Он оставался вдалеке достаточно долго, давая ей возможность найти того, кто смог бы обеспечить ее лучше, чем он. Она и так всю жизнь провела в нищете. Она достойна того, чтобы иметь дом и семью, а не старые развалины и животное со шрамами, которым владела похоть.

Он вспоминал, как выглядела Диллиан, когда он впервые увидел ее, как она смеялась над ним, спорила, но ни разу с отвращением не отвернулась от него. Гэвин вошел в кабинет с надеждой избавиться от воспоминаний.

Горничные навели здесь порядок. Вымытые окна блестели. На столе горели свечи, в камине пылал огонь.

Возле канделябра стояла ваза с единственной красной розой. Слабый ветерок колебал пламя свечи, и хрусталь переливался всеми цветами радуги. Жгучая тоска и страстное желание увидеть Диллиан словно ударили его.

Ему было необходимо увидеть ее смеющиеся глаза здесь, у этого стола. Он хотел, чтобы она сидела рядом и смеялась над его глупым желанием иметь то, чего он никогда не получит. И он хотел снять с нее одежду, крепко обнять и почувствовать, как она, сгорая от страсти, прижимается к нему. Но она должна прийти к нему по доброй воле.

С таким же успехом он мог бы желать обнять радугу.

Он вынул розу из вазы, задул свечи и направился к лестнице. Он не мог заставить себя спать в большой спальне. Там обитал призрак Диллиан. Каждый раз, входя туда, он слышал ее голос, видел ее то с поднятой саблей, то снимающей с себя одежду, когда она обнажалась перед ним. Он сходил с ума. Он так безумно желал ее, что создал собственный призрак.

Проходя мимо закрытой двери, он заметил выбивавшийся из-под нее свет. В этот час в доме, кроме него, не оставалось никого. Никогда в жизни он не испытывал такого одиночества.

Гэвин подошел к двери и распахнул ее. Свет ударил ему в глаза, и он не сразу смог увидеть горевшие в комнате свечи и лампы, освещавшие каждый уголок. В камине весело потрескивали поленья. В окна свободно лился лунный свет. Он быстро перевел взгляд на огромную кровать, стоявшую в дальнем углу.

Диллиан, закутанная в прозрачный белый шелк, сидела, скрестив ноги, и изучала старые документы, разбросанные по покрывалу. У Гэвина замерло сердце. «Что она здесь делает? Почему она так поглощена этими пожелтевшими бумагами и даже не смотрит на меня?» Держа в руке розу, он подошел к ней. Когда она взглянула на него, он чуть не потерял сознание – так сильно вспыхнуло в нем желание при виде радости в ее широко раскрытых глазах. Он уронил розу на лежавшие перед ней бумаги.

– Ты пришла сказать мне о ребенке, – с надеждой произнес он. Если она ждет ребенка, его долг – жениться на ней.

– Нет, – сияя улыбкой, ответила она.

Диллиан собрала бумаги и освободила ему место рядом с собой.

Гэвин осторожно присел на кровать. Как бы он хотел, чтобы ему было достаточно просто сидеть рядом с ней, но он знал, что никогда не сможет ограничиться этим. Он с трудом сдерживался, чтобы не дотронуться до нее.

– Ты не собираешься сказать мне, зачем ты здесь? – Им двигало не только любопытство, но он ни за что не признался бы в этом даже самому себе.