Рено, или Проклятие - Бенцони Жюльетта

Королю хотелось отплыть в феврале, но дули встречные ветры, и по-прежнему не было видно подкрепления. Пришлось опять набраться терпения и ждать. Это выводило из себя Робера д’Артуа и его воинов. Поселившись в лагере, Рено не преминул повидаться с бароном де Куси. Барон Рауль принял его с величайшим доброжелательством и сказал, что счастлив иметь его своим спутником в крестовом походе.

– Моя бедная супруга была несправедлива к вам, да и я тоже, – сказал он, – но я не уставал благодарить Господа, что он выполнил мой долг вместо меня и помог вам занять то место, которого желал для вас брат Адам.

Рено убедился, что барон действительно стал теперь очень набожным, точно так же, как и граф Марш, с которым он не расставался. Это обстоятельство успокоило Рено, поскольку было несовместимо с влиянием Флоры. Ни сам Рено, ни Пернон, ни Жерар де Френуа, который ухаживал за Флорой в Никосии и пришел в отчаяние, когда она исчезла, не могли отыскать ее следов.

– Она наконец послушалась голоса разума и покинула остров, – с удовлетворением заключил Рено.

И поблагодарил за это Господа.

Пришла весна, и дело пошло на лад. Альфонс де Пуатье с войском так и не прибыл на остров, но зато во главе двадцати четырех кораблей приплыли герцог Гуго Бургундский и Гийом де Вийардуэн, принц Мории, у которого герцог провел зиму. Их сопровождали четыреста рыцарей, чему Людовик очень обрадовался. Наконец решился и король Кипра: вместе со своими самыми знатными баронами он надел на себя крест. Теперь уж точно можно было надеяться на лучшее: поход обещал быть успешным.

Приближался великий день – день начала похода. В этот же день собиралась покинуть остров императрица Константинополя. Она увозила с собой обещание: как только Египет будет побежден, рыцари отправятся на помощь Бодуэну и помогут ему отстоять свой трон. Само собой разумеется, Гильен д’Ольнэ уезжал вместе со своей госпожой. Рено было жаль расставаться с другом. В какой-то миг он понадеялся, что друг отправится вместе с ним в крестовый поход. Гильен и сам этого хотел, но беды несчастной Марии на пути к Кипру убедили верного маршала в необходимости опекать слабую женщину, он хотел избавить ее от всяких неприятных неожиданностей, с которыми она могла встретиться по дороге во Францию.

– Если Богу будет угодно, мы с вами свидимся после вашего возвращения, – сказал Гильен Рено, обнимая его на прощание. – Императрица оставит Куртене, только если наш господин Бодуэн позовет ее, а я буду при ней. Но если меня вдруг там не будет, вы сможете узнать обо мне у моего старшего брата Готье, в замке Мусси, около Дамартена, что расположился на дороге, ведущей из Парижа в Суассон. Я, кажется, говорил вам уже о своем старшем брате?

– Вы можете положиться на мою память: я не забуду то, что вы сказали.

– Главное, постарайтесь остаться в живых!

В канун отъезда, когда королева Маргарита вместе с принцессами прибыли в замок Лимасола, Робер д’Артуа сообщил Рено, что его невестка хочет с ним поговорить. Услышав об этом, Рено онемел от изумления и восторга. Долгие недели он не видел Маргариты, и мысль о том, что он будет говорить с ней, взволновала его до крайности. Подумать только – она хочет с ним поговорить! О чем? Это не имело значения. Главное, что она о нем помнила, и это было самым удивительным чудом, какое только могло произойти. Рено поспешил в замок. Конечно же, сначала убедившись, что одежда на нем вполне приличная и волосы более или менее в порядке.

Королеву он нашел в одном из внутренних двориков, что составляют главное очарование домов на Востоке. Маргарита сидела между каменным бассейном, в котором журчала вода источника, и кустом роз, величиной похожим на капусту. Сидела и вышивала шелком, вплетая своими прекрасными руками в красные и синие нити еще и золотые. Когда Эделина де Монфор, ее любимая придворная дама, подвела к ней рыцаря, она не подняла головы. Эделина оставила их, подойдя к Эльвире де Фос, занятой возле глициний настройкой лютни, а Рено, встав на одно колено, ожидал с бьющимся сердцем знака от Маргариты.

Он был так близко от нее, что чувствовал аромат ее духов, они пахли жасмином и смешивались с запахом роз. Так близко, что мог бы пересчитать жемчужинки у нее на воротнике и на широком рукаве белого шелкового платья. Свои чудесные темные волосы Маргарита заплела в косу и перекинула ее через плечо, сбоку воткнула в волосы розу, а голову накрыла белым покрывалом и была так хороша, что Рено готов был потерять голову. Если бы она не заговорила с ним в ту же секунду, он совершил бы какую-нибудь глупость – поцеловал бы ее туфельку или положил голову на колени королеве. Но Маргарита повернулась к нему с улыбкой: