Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта

Редко приходилось видеть Талейрана в таком лирическом настроении. Любопытство Марианны возросло. Этот бывший охотничий домик, затерянный в деревенской глуши, вызвал недоумение. До сих пор Талейран сопровождал ее только по парижским салонам: к мадам де Лаваль, к Доротее де Перигор, конечно, и к дамам его свиты. Это же было настоящее путешествие.

– Там будет много людей? – спросила она с ложным равнодушием. – Кого ждут?

Князь покашлял, как бы в поисках ответа, но его голос был абсолютно спокоен, когда он сказал:

– Право, нет, совсем немного. Дорогое дитя, прежде чем мы приедем, мне необходимо кое-что объяснить вам. Речь идет не о большом приеме. Друга, к которому я вас везу, зовут просто господином Дени.

Марианна удивленно подняла бровь.

– Господин Дени? Дени де?..

– Никакого «де». Он… буржуа, очень богатый, влиятельный, к тому же старый верный друг по… трудным временам! Кроме того, это несчастный человек, ибо находится в глубоком трауре. То, что я прошу вас делать, – своего рода акт милосердия!

– Разодетой как принцесса – в бальном наряде – появиться перед человеком в трауре? Не лучше ли будет надеть темное?

– Траур носят в глубине сердца, дорогое дитя, а не в одежде. Господину Дени необходимо увидеть свет звезды в окружающем его мраке. Я хочу, чтобы вы стали этой звездой.

Что-то слащавое, послышавшееся в голосе князя, усилило пробудившееся любопытство Марианны. Похоже, его лиризм не был вполне искренним. Что же это за буржуа, владеющий бывшим охотничьим домиком короля, к которому надо приходить в полном параде? Внезапно она почувствовала желание узнать о нем побольше.

– Я восхищена тем, что ваше сиятельство так старается ради человека, стоящего гораздо ниже его. Он действительно старый друг?

– Очень старый! – сказал Талейран серьезно. – Вы бы удивились числу буржуа, находящихся в связи со мною и даже среди моих друзей! Их также достаточно много и при Императорском Дворе, где, с сожалением должен признать, их прикрывают пышные титулы.

– Тогда почему этот господин Дени не имеет никакого?

– Потому что это его не интересует! Ему ничего не стоит стать графом или маркизом. Он… просто он, и этого достаточно! Скажите, мадемуазель Малерусс, я надеюсь, вы не шокированы необходимостью петь перед буржуа?

В темноте она угадала насмешливую улыбку.

– Конечно, нет, я только надеюсь, что он не из числа членов Конвента, или убийц короля, или…

– Тогда он не был бы моим другом! – жестко оборвал Талейран. – Будьте спокойны относительно этого.

Под укрывавшей их меховой полостью Талейран нашел руку Марианны и пожал ее. Более нежным, доверительным тоном он добавил:

– При более близком знакомстве вы узнаете, что люди этой страны делают иногда странные вещи, но всегда следуют здравому смыслу. То, о чем я прошу вас сегодня, – личная услуга, одолжение, если вы предпочитаете. Этот человек не носит благородное имя, но благородство у него в сердце. О его горе не надо рассказывать нашему другу Фуше, э? Ему вовсе не обязательно знать о нашем визите.

Легкое беспокойство охватило Марианну, но любопытство превозмогло его. Кроме того, что ей было безразлично, перед кем петь, ибо она пообещала князю делать это, когда он пожелает, ей теперь не терпелось увидеть, каким окажется этот г-н Дени, к которому вице-канцлер Империи питал такое уважение.

– Прошу извинить меня, – сказала она смиренно. – Я с удовольствием спою для вашего столь несчастного друга.

– Вот и отлично! Весьма признателен вам за это.

Берлина взбиралась по довольно крутому подъему. Лошади значительно замедлили ход, но Ламбер, кучер, уверенно удерживал их от скольжения. Стекла в дверцах покрылись изморозью, и тишина воцарилась в карете, вернув каждого к его мыслям. Марианна вдруг подумала, что, покидая отель, она не заметила, был ли на своем месте несносный черный фиакр, а потом забыла о нем из-за таинственного г-на Дени. Она была очень довольна, что ей не придется писать о нем в проклятых ежедневных рапортах, которые волей-неволей приходилось составлять, хотя благодаря Талейрану это превратилось в простую формальность. Но почему Фуше не ответил на вопрос о черном фиакре? Если только он не принадлежит ему!.. А все-таки почему?

Белый на фоне черного леса павильон Бютар, казалось, спал на берегу замерзшего пруда. В нежном золотистом свете, падавшем через высокие окна, вспыхивали бриллиантами бесчисленные снежинки. Под своим легким фронтоном, украшенным охотничьей сценой, он возник из ночи и леса, как волшебное видение. Может быть, потому, что ее обостренная чувствительность предсказывала необычные события, это видение сразу покорило Марианну.