Обвенчанные утром - Клейпас Лиза

— Да, но я не могу.

— Отчего же?

Не успела она ответить, как заметила странное шевеление под дверью… пушистое тощее тельце усердно протискивалось в  смехотворно узкую щель. Кэтрин заморгала, боясь пошевелиться.

— Доджер?

Цокая и прищёлкивая, хорёк прыжками устремился к кровати. Он спешил к ней, и глазки его сияли.

— Доджер, ты жив!

— Конечно, он жив, — подтвердил Лео. — Прошлой ночью мы отправили его в апартаменты Поппи, чтобы дать тебе немного отдохнуть.

Лео заулыбался, когда хорёк запрыгнул на кровать.

— Непослушный маленький озорник. Как ты нашел сюда дорогу?

— Он искал меня.

Кэтрин вытянула руку, и Доджер вскарабкался на неё и устроился на груди. Она всё гладила его, ласково приговаривая:

— Доджер пытался защитить меня, знаешь ли. Он ужасно покусал Уильяму руку. — Она поводила подбородком из стороны в сторону перед Доджером и  пропела вполголоса: — Ты замечательный маленький сторож.

— Хорошая работа, Доджер, — добавил Лео. Отлучившись на мгновение с кровати, он добрался до брошенного сюртука и пошарил в карманах.

— Полагаю, раз уж возник вопрос … о женитьбе, я и хорька получу впридачу?

— Ты думаешь, Беатрис позволит мне оставить его себе?

— Без всяких сомнений. — Лео вернулся к ней и сел рядом. — Она всегда утверждала, что он принадлежит тебе.

— Разве?

— Ну, это же так ясно в свете его пристрастия к твоим подвязкам. И со всей очевидностью его нельзя за это осуждать.

Лео взял Кэт за руку:

— Я должен кое-что тебя спросить, Маркс.

Она с готовностью села повыше, позволив Доджеру устроится на своей шее в роли мехового воротника.

— Не могу припомнить,  пятое ли это или шестое предложение, — заметил Лео.

— Только четвёртое.

— Я тебя  вчера просил. Ты его посчитала?

— Нет, это не было на самом деле  «выйди за меня замуж», оно было больше похоже на «слезай с крыши»…

Лео выгнул бровь:

— В любом случае, пусть  будет всё  по правилам, — и  надел ей кольцо на безымянный палец левой руки. Это было самое изумительное кольцо на свете: безупречный серебристый опал со всполохами голубого и зелёного пламени, глубоко спрятанного внутри. При каждом движении руки опал отливал неземным цветом. По ободку мерцали небольшие бриллианты.

— Это напомнило мне твои глаза, — произнёс Лео. — Только далеко не столь прекрасные.

Он помолчал, пристально вглядываясь в Кэт.

— Кэтрин Маркс, любовь моей жизни… ты выйдешь за меня?

— Сначала я хочу ответить на первый вопрос, — сказала она ему. — На тот, что ты мне задал прежде.

Лео улыбнулся и уперся в её голову лбом:

— О пастухе и овечке?

— Нет … о том, что случается, когда непреклонная сила встречает неподвижный объект.

Из его горла вырвался смех:

— Ну так ответь мне, любимая.

— Непреклонная сила исчезает. Неподвижный объект начинает двигаться.

— Ммм. Мне нравится, — он нежно провел по ней губами.

— Милорд, пожалуй, мне уже не удастся проснуться прежней Кэтрин Маркс. Я хочу стать твоей женой, как можно скорее.

— Завтра утром?

Кэтрин кивнула.

— Хотя… Я буду скучать по тому, как ты меня называл «Маркс». Пожалуй, мне это очень было по душе.

— Время от времени я всё ещё буду звать тебя «Маркс». В моменты самой пылкой страсти. Давай попробуем.

Его голос упал до обольстительного шёпота:

— Поцелуй меня, Маркс…

И она, улыбнувшись,  подставила ему губы.

Эпилог

Год спустя

Плач новорождённого разорвал тишину.

Лео вздрогнул и поднял голову. Выставленный из спальни, где рожала Кэтрин, он с остальным семейством ожидал в гостиной. С Кэтрин и врачом осталась Амелия, время от времени выходившая, чтобы коротко сообщить Уин или Беатрис, как обстоят дела. Кэм и Меррипен относились к происходящему  с раздражающей уверенностью бывалых людей, у обоих жёны благополучно пережили роды.

Семья Хатауэй являла миру удивительную плодовитость.  В марте Уин разрешилась здоровеньким мальчиком Джейсоном Коулом, уменьшительно Джейдо. Два месяца спустя и Поппи родила рыженькую девчушку Элизабет Грейс, в которой души не чаяли Гарри вкупе со всем штатом отеля «Ратледж».

А сейчас наступила очередь Кэтрин. И если для других людей роды были совершенно заурядным событием, то для Лео это был самый действующий на нервы опыт, через который ему когда-либо приходилось пройти. Вид жены, страдающей от боли был просто невыносим, и ничего с этим нельзя было поделать. И неважно, как часто его заверяли, что роды проходят великолепно… бесконечные часы родовых схваток совсем не казались Лео превосходными.