Гордая американка - Бенцони Жюльетта

Не берите на себя труд писать мне ответное письмо с бесполезными объяснениями и извинениями, которые ничего не дадут. Сам я намерен оставить на несколько недель Нью-Йорк. Как вы понимаете, мне необходим покой и тишина. Впредь мы будем держать связь через юридическую контору, адрес которой прилагается.

Сожалею лишь о том, дорогая, что вы недостаточно мне доверяете и не сообщили мне собственноручно, что остановили свой выбор на другом. Пусть мне не хватает отваги пожелать вам много счастья, я все же наберусь храбрости, чтобы напутствовать: удачи!»

Александра долго сидела неподвижно, как громом пораженная, сжав ужасное письмо скрюченными пальцами. Потом она двинулась походкой сомнамбулы в спальню, где рухнула на кровать. Ее сотрясали столь неудержимые рыдания, что, пролив все слезы, она не ощутила обычного в подобных случаях облегчения.

Несколькими часами позже того же дня Антуан Лоран свернул за угол и перешел с нового бульвара Монпарнас на улицу Кампань-Премьер. Накануне он возвратился из поездки, в которой не забирался дальше Москвы и Санкт-Петербурга, ибо, прибыв туда, получил из рук французского посла депешу полковника Герара, в которой тот извинялся за недоразумение и сообщал, что высококвалифицированным услугам Лорана не найдется применения на театре японско-русских боевых действий. Поскольку официально Лоран разъезжал в роли живописца, то тотчас же отправиться обратно было невозможно; Антуан воспользовался остановкой, чтобы написать несколько портретов представителей высшего общества. Он провел время с немалой приятностью и даже понежился несколько часов в обществе танцовщицы из Императорского балетного театра.

Прихватив в России несколько «сувениров», он нанес первый визит в «Клозери де Лила», где надеялся встретить папашу Муано. Но оказалось, что тот уже сутки не появляется, так что даже Люсьен начинал тревожиться: постоянный клиент заведения всегда заранее предупреждал о своем предстоящем отсутствии.

– Схожу к нему, узнаю, не приболел ли, – вызвался Антуан. Уже через несколько минут он шагал по тихой улочке, где на втором этаже зажиточного дома с садом обитал его друг. Оживление этой провинциальной, почти сельской артерии придавал лишь жокей-клуб да каретный двор по соседству, в котором собирались в маленьком кафе кучера. Помимо этой публики, здесь можно было встретить разве что женщин, торопящихся за покупками, да бродячих кошек. Поэтому Антуан удивился, увидев в дверях у старого приятеля расхристанную консьержку, которая, беседуя с полицейским, усердно сморкалась в большой клетчатый платок. Он тем не менее подошел к дверям, уверенный, что сия особа сделалась жертвой ограбления и теперь повествует о своих бедах терпеливому слушателю; однако полицейский вежливо остановил его, когда он собрался перешагнуть через порог, и, прикоснувшись к кепи, сказал:

– Прошу прощения, месье, куда вы направляетесь?

– К приятелю.

– Как его имя?

– А вы любопытны! – Художник был не только удивлен, но и несколько встревожен. Но, собственно, почему бы и не ответить? – Папаша Муано – вам о чем-нибудь говорит это имя?

Он не понял ответа стража порядка, потому что консьержка снова залилась слезами и разразилась невнятными причитаниями; в итоге в окне второго этажа, прямо над дверью, замаячила какая-то физиономия. К великому своему удивлению, Антуан узнал комиссара Ланжевена, с которым ему не раз доводилось сталкиваться.

– Долго еще будет продолжаться этот шум? Ба, да это господин Лоран! Что вы тут делаете?

– Господин пришел к папаше Муано, – доложил подчиненный.

– Вот оно что! Тогда соблаговолите подняться, дружище!

Все это нисколько не развеяло недоумения Антуана; он лишь смекнул, что старый скупщик краденого нарвался на крупные неприятности, в которые лучше не соваться. Его так и подмывало зашагать в противоположном направлении, ибо в карманах у него покоились серьги и ожерелье с рубинами и бриллиантами, только что добытые в России; несмотря на невинное происхождение безделушек, ему было как-то не с руки пускаться в объяснения, почему он явился сюда с ними. Комиссар Ланжевен был последним, с кем ему хотелось встретиться, однако он не видел способа уклониться от разговора.

Собрав волю в кулак, он помчался по свеженачищенной лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Комиссар поджидал его на лестничной площадке.

– Загляните-ка! – пригласил тот.