Дочь викария - Коултер Кэтрин

— Но очевидно, он был прав, не доверяя Либби, не так ли?

— Ему не стоило этого делать. Она никогда не давала ему причин для этого. О нашей короткой связи никто не знал. В результате на свет появился Уильям. Нет, Титус Малком был глупцом и безумцем. Хорошо еще, что я сумел поселить Либби и Уильяма в Пендрагоне, когда он вышвырнул их вон. Все эти годы я приглядывал за ними. Думаю, Уильям будет так счастлив, узнав правду, что бросится мне на шею.

При этой мысли лорд Киппер заранее заулыбался, и на мгновение его глаза потеплели.

— Я решил пригласить его немного пожить в моем доме, чтобы завершить образование.

— Но отцом Томаса все-таки был граф Ланкастер? Лорд Киппер пожал плечами. Глаза снова остекленели, как у дохлой рыбы.

— Я точно знаю, что Мэдлин один раз изменила ему. Но кто был отцом Томаса, муж или любовник? Это мне не известно. Да и совершенно все равно. А вот Уильям всему научится от меня, своего настоящего отца. Он еще очень молод. И не разочарует меня.

— А если разочарует? Вы и его убьете?

— Заткнись, глупая девчонка! Ты изображаешь меня каким-то чудовищем, но ведь это вовсе не так! Просто я хочу, чтобы мой сын получил все, что ему полагается по праву. Я так давно мечтал об этом! Как только он станет графом Ланкастером, я женюсь на Либби и усыновлю Уильяма, с тем чтобы после смерти передать ему мой титул и земли. И никто никогда не узнает, что он незаконнорожденный. Это будет нашим маленьким фамильным секретом.

— Интересно, Уильям, подобно вам, своему отцу, тоже лишен всякой порядочности?

Он ринулся к ней с поднятым кулаком, но тут же опомнился.

— Твое мнение абсолютно не играет роли. Говори что хочешь! Я просто делаю то, что велит долг, не больше и не меньше. Кстати, как оказалось, вовсе не так уж плохо, что Томас встретил тебя и влюбился, ах, какая же это глупость, верно? Такой вещи, как любовь, просто не существует в нашем благословенном мире. Но все это не важно. Главное, ты принесла ему великолепное приданое, а это означает, что Уильям и его наследники станут еще богаче.

— Я готова побиться об заклад, что Томас уже успел определить, кто стоит за всем этим, и в эту минуту вас разыскивает.

— Нет, ошибаешься, прошло слишком мало времени. Но нужно торопиться. Я буду скорбеть о твоей смерти, Мегги, можешь на это рассчитывать. Но необходимо действовать со всей поспешностью. Плохо, конечно, что ты умрешь, но в перспективе это не так уж важно.

Мегги отчаянно затрясла головой, и он заметил, как сильно она бледна. Настолько, что уже кажется трупом, Какая жалость! Но что поделаешь?!

— Послушай меня, — начал он, — нельзя было допустить, чтобы у тебя появился ребенок, а ведь последнему дураку понятно, что, поскольку вы оба сгораете от взаимного вожделения, иного исхода и ожидать невозможно. Подумать только, чтобы дочь викария оказалась такой развратницей! Да, дитя окончательно усложнит и запутает все дело. Ты должна отправиться на тот свет, Мегги, и эта простолюдинка с тобой, А Томас? Что же, я сам позабочусь о том, как убрать его без излишнего шума, раз у Бернарда не хватает на это храбрости. Возможно, я постараюсь, чтобы смерть его была легкой: перевернувшаяся коляска или что-то в этом роде. Вполне сойдет. Да, Бернард оказался трусом, и это после всего, что он наделал!

Говорить как можно больше… она должна непрерывно болтать, чтобы потянуть время!

— Так что же случилось с Марией на самом деле?

— А, я и забыл, что вы с Томасом оказались свидетелями нашей маленькой драмы. Именно мне пришлось подвесить Марию к потолку. После того, как этот идиот Бернард убил ее. В тот день она в ярости вывалила на его голову кучу оскорблений — не то чтобы он их не заслужил, каждое было не в бровь, а в глаз. Ленивый болван, ничтожество и дрянь. Но он ее задушил, а потом побоялся накинуть на шею петлю и повесить. Все ныл и закатывал истерики. Увидев, как во дворе остановился экипаж, я огрел Лича по голове и оставил в кухне на полу. Удивительно, но это оказались вы с Томасом. И тут же принялись обыскивать гостиницу. Признаюсь, я немало повеселился.

— И решили свалить все на грейкеров.

— Это все затея Бернарда. Я твердил ему, что даже последний осел не поверит этой чепухе, но он настаивал. Сказал, будто в легендах говорится, что грейкеры подвешивали своих врагов. На следующий день он терзался угрызениями совести, надрался до полусмерти и все выболтал, к счастью, не жителям деревни, а только этому злосчастному конюху. Протрезвев, он сообразил, что нужно бежать, и немедленно удрал. Ну и явился сюда. Когда все будет кончено, придется разделаться и с ним.