Львица - Гарвуд Джулия

– А когда Девенрю понял, что он учит тебя не тому языку? И как он общался с твоим отцом?

– Девенрю говорил на нашем языке. Когда моей матери наконец разрешили появиться в вигваме Девенрю и она услышала, как я отвечаю уроки, она тут же поняла, что это не тот язык, которому ее учили в детстве.

– И было много шума? – спросил Лайон, снова стараясь не рассмеяться.

– О да! Мама улучила момент, когда отец был один, и высказала ему свое неудовольствие. Если бы отец не был таким упрямым и разрешил ей поговорить с миссионером, то два года не были бы потрачены впустую. Отец так разозлился, что хотел убить Девенрю, но мама ему не позволила.

Лайон рассмеялся.

– А почему твоя мама не научила тебя сама?

– Ее английский был не очень хорош. Она решила, что Девенрю знает его лучше.

– Поэтому ты предпочитаешь говорить по-французски?

– Временами это легче.

– Скажи мне на языке своей семьи, что любишь меня.

– Я люблю тебя.

– Это английский.

– Теперь это язык моей семьи, – сказала Кристина, а потом повторила слова любви на языке индейцев племени дакота, и этот язык показался Лайону очень мелодичным. – А сейчас я покажу тебе, как сильно люблю тебя, – прошептала Кристина, и ее руки скользнули вниз по его груди.

– Нет, сначала я тебе покажу, – сказал Лайон и подтвердил свое намерение действиями.

Прошло много времени, прежде чем супруги заснули в объятиях друг друга, утомленные, но вполне удовлетворенные.

Лайон проснулся ночью и сразу протянул руки к жене. Почувствовав, что ее нет рядом, он перевернулся на бок и посмотрел на пол.

Но Кристины не было и на полу, и сон немедленно улетучился. Он уже собрался встать и отправиться на поиски жены, когда заметил, что на тумбочке у постели горят свечи. Он точно помнил, что погасил все три свечи.

Он ничего не понимал до тех пор, пока не увидел тетрадь в черном переплете в центре столика.

Кожаный переплет потрескался от времени. Когда Лайон взял тетрадь и открыл ее, он почувствовал запах тлена. Страницы были очень хрупкими, и Лайон с исключительной осторожностью стал переворачивать первые листы дара, который преподнесла ему Кристина.

Он не знал, сколько времени просидел, склонившись над дневником Джессики. Прошел час, а может, и два. Когда он закончил читать повествование об ужасе, выпавшем на ее долю, у него дрожали руки.

Лайон встал, потянулся, разминая мускулы, и пошел к камину. Он замерз, но не знал, виноват ли в этом холод в спальне или дневник Джессики.

Он подкладывал второе полено в только что разведенный огонь, когда позади него открылась дверь. Но прежде чем обернуться, Лайон закончил свое дело. Стоя на коленях у камина, он долго смотрел на свою прелестную жену.

На ней был длинный белый халат. Волосы спутались, щеки разрумянились. Он видел, что она волнуется. В руках Кристина держала поднос, стоявшие на нем бокалы позвякивали.

– Я подумала, что ты проголодался, и пошла…

– Иди сюда, Кристина.

Его голос был едва слышен, но Кристина поспешила подчиниться. Она поставила поднос на кровать и быстро встала перед мужем.

– Ты прочитал? – спросила она.

Лайон встал, прежде чем ответить. Его руки легли ей на плечи.

– Ты ведь хотела этого, да?

– Да.

– Скажи мне, почему ты дала мне дневник?

– Доверие, Лайон. Это твое слово. Ты открыл мне сердце, когда рассказал о Джеймсе и Летти. Я должна была ответить тем же.

– Спасибо, Кристина. – Голос Лайона задрожал от переполнявших его чувств. Глаза Кристины расширились.

– За что ты благодаришь меня?

– За доверие, – ответил Лайон, целуя появившуюся на лбу морщинку. – Когда ты дала мне дневник своей матери, то доверилась мне.

– Да?

Лайон улыбнулся:

– Да. – Он снова нежно поцеловал ее, а потом предложил разделить полуночную трапезу перед огнем.

– И мы поговорим? – спросила Кристина. – Я так много хочу рассказать тебе. Нам так много предстоит решить, Лайон.

– Да, любимая, мы поговорим.

Кристина вернулась за подносом, а Лайон тем временем расстелил на полу одно из одеял. Кристина присела и поставила поднос в центре импровизированного стола.

– Хочешь, я принесу тебе халат? – предложила она.

– Нет, – ответил Лайон улыбаясь. – А хочешь, я сниму с тебя твой?

Лайон прилег на бок, опираясь на локоть, и потянулся за куском сыра. Отломив кусочек, он передал сыр Кристине.

– Ты считаешь Джессику безумной? – спросила Кристина.