Дикая звезда - Коултер Кэтрин

— Этому грязному подонку нужно поскорее встретиться с дьяволом!

В голосе его звучал гнев, тело напряглось в решительном, яростном порыве.

— Нет, — возразила Байрони. — Не убивай его.

Он слишком жалок.

Брент посмотрел на спокойное лицо жены.

— Где эта лачуга? — прошептал он.

Байрони объяснила, как проехать.

— Пойди в дом и отдохни. Я скоро приеду.

Байрони беспомощно смотрела вслед удалявшимся Бренту, Дрю и Джошу. В руках у каждого из всадников было ружье.

— Боже, у тебя вид как у драной кошки.

Байрони обернулась на голос Лорел.

— Вы предпочли бы, чтобы он меня изнасиловал?

— Вид у вас такой, словно он так и сделал, — съязвила Лорел. — Такая растрепанная…

— О, это ему не удалось, а хорошая ванна вернет мне безупречный вид.

Почему, черт возьми, она беспокоилась о Фрэнке Пакстоне? Байрони в десятый раз задавала себе этот вопрос, расхаживая взад и вперед по спальне в ожидании Брента. Ее, впрочем, беспокоил не столько Пакстон, сколько Брент. Она не хотела чувствовать на себе ответственность за его жестокость, не хотела, чтобы он совершил убийство. Она и сама вполне могла убить Пакстона, если бы этого потребовали обстоятельства.

Что за ситуация!

— Байрони.

Она бросилась к показавшемуся в дверях Бренту и обвила его шею руками.

— Я так волновалась, — бормотала она, поглаживая ладонями любимое лицо, его плечи и руки.

— С тобой правда все хорошо?

— Да, — ответила она, теснее прижимаясь к мужу.

Он положил руки ей на плечи и отодвинул от себя.

— Я не убил Пакстона, — проговорил Брент.

У нее вырвался вздох облегчения.

— Ты была права. У него был такой жалкий вид.

Дрю с Джошем отвезли его в Начиз, к доктору Гаррисону. Он, вероятно, поправится.

— Хорошо, — сказала Байрони.

Брент прищурил глаза.

— Он.., гладил тебя?

— Только когда перебросил через седло, но в этом не было ничего ужасного. Я слишком беспокоилась за ребенка.

— Да, конечно, — заметил он, и к нему быстро вернулся гнев, — ребенок! О чем ты думала, отправляясь верхом на прогулку? И притом одна!

— Я, собственно, никуда не собиралась, просто. решила прогулять Бархатную. Пакстон сказал, что подкарауливал меня несколько дней. Я думаю, что он помешался от этого ужасного виски, — добавила она, качая головой.

Брент опустил руки и отошел от Байрони. Он дьявольски устал и от переживаний этого дня чувствовал себя стариком. А тут еще Байрони представляет Фрэнка Пакстона жертвой! Он повернулся к ней и холодно заметил:

— Я нахожу твою чрезмерную симпатию к нему отвратительной.

Она, потеряв дар речи, смотрела на мужа.

— Ты так же просила бы сохранить его никчемную жизнь, если бы он тебя изнасиловал? Что, как ты думаешь, он сделал бы, если бы не был смертельно пьян?

Представляешь? Проклятие, женщина, ты же могла потерять ребенка!

Она услышала, как задрожал его голос, но подумала, что из-за гнева.

— С ребенком все нормально, — возразила она.

— Твоей заслуги в этом нет — с твоим упрямством и глупостью!

Байрони прищурилась:

— С самого начала ты не хотел ребенка, а теперь проявляешь к нему слишком хозяйский интерес.

Дело было не в ребенке, по крайней мере отнюдь не ребенок заботил его сейчас прежде всего. Он снова представил себе Байрони, одну, дрожащую от страха, истекающую кровью.

— Боже мой, — рычал он, — всех женщин надо посадить под замок, пока они не докажут, что наделены хоть каким-то здравым умом!

Байрони открыла рот, но Брент поднял руку и рубанул ею по воздуху.

— Нет, ничего больше не говори. Я смертельно устал и ложусь спать.

— Ты рассуждаешь совершенно неразумно, — пробормотала она ему в спину.

Брент раздевался, швыряя одежду на пол. Не сказав больше ни слова, он погасил лампу и улегся на кровать.

Байрони постояла несколько минут посреди комнаты. Лунный свет, прорвавшийся через деревянные ставни, освещал ее. Слепое счастье последних дней исчезло. Если муж действительно любил ее, то показывал это весьма странным образом. Она вздохнула, медленно снимая халат, и тихо легла в постель, на самый край, как можно дальше от Брента.

Проснувшись перед самым рассветом, Байрони ощутила ласковые прикосновения рук мужа к ее грудям и животу. Она тихо застонала от удовольствия и вдруг словно очнулась. Как он может так к ней относиться, а потом заниматься с ней любовью? Как ни в чем не бывало!