Герцог и я - Куин Джулия

— Д-дорогая мисс Бриджертон, — продолжил Саймон, — я не могу поверить этой характеристике.

— Придется, милорд. Об этом даже сообщили сегодня в газетах.

— Неужели в «Таймс»? — воскликнул он с комическим ужасом.

— Нет, в газете Уислдаун.

— Уисл… что? — переспросил он. — Это новая популярная газета?

— Ах, да, вы ведь только-только вернулись в Лондон и еще многого не знаете. Но вам придется познакомиться с этой газетой, хотя это всего-навсего листок со сплетнями, зато из нашей жизни. И весьма интересными.

— Мисс Бриджертон, — сказал Саймон решительно, — пускай Найджел еще немного поспит, постепенно приходя в себя, а вы тем временем просто обязаны рассказать мне об этом уникальном печатном издании.

— Сплошные толки и пересуды, — повторила она. — Злословие и злоязычие. Однако все читают и обсуждают. Там я и прочитала о вашем приезде.

— И что же, — глаза его сузились, — написано обо мне?

Вид у него был настолько грозным, что она невольно попятилась и почти уперлась в стену. Дальше отступать было некуда. Что же это ей так везет в этот вечер? Два не вполне нормальных мужчины на ее пути: один напивается до бесчувствия из-за безответной любви, а другой готов чуть ли не ударить ее из-за какой-то газетенки, о которой она имела неосторожность рассказать. В то же время ей было немного жаль его: человек вернулся на родину, а его тут же ставят в известность, что его благородное имя полощет какая-то дама по имени Уислдаун. Кому это понравится?

— Не нужно так расстраиваться, — по возможности мягко сказала она. — Там всего-навсего написано, что вы порядочный распутник, чего, полагаю, вы не станете отрицать, поскольку знаю: большинство мужчин страшно гордятся этим званием… — Она умолкла, ожидая горячих опровержений, но они не последовали, и она продолжала:

— Кстати, некоторые знакомые мне люди подтверждают это мнение.

— Кто же, например?

— Не кричите, сэр. Например, моя мать, знавшая вас раньше. Только она употребила более мягкое слово.

— Какое, интересно?

— Шалопай, если память мне не изменяет.

— Звучит намного лучше.

— И она запрещала мне, насколько помню, находиться с вами в одной компании.

— Неужели? А вы?

— Мне было тогда столько лет, что я все равно не могла бы проводить время в вашем обществе.

— Это вас извиняет, Дафна.

Она болтала все это, понимая в душе, что поступает так только для того, чтобы скрыть от него и от себя самой впечатление, которое он произвел на нее. И продолжает производить — лицом, голосом, движениями. Он заговорил снова:

— Давайте поставим все на свои места, если не возражаете. Ваша мать говорила вам, что я нехороший человек, и не рекомендовала даже находиться поблизости от меня. Так?

Дафна кивнула.

— Тогда почему вы столь долго пребываете в моем обществе, да еще в одиночестве, без свидетелей?

Дафна не сразу нашлась что ответить, но потом ткнула пальцем в тело Найджела:

— А он?

— Ну, его можно сбросить со счетов. И поэтому…

Саймону, к его собственному удивлению, начинала нравиться эта игра. Нравились мгновенные изменения на лице Дафны: ирония, раздражение, гнев, легкая растерянность, почти испуг — и снова улыбка, ирония…

— И поэтому… — повторила его слова Дафна.

— Поэтому можно прийти к выводу, что мы с вами вопреки пожеланиям вашей матушки уже долгое время находимся с глазу на глаз.

— Не считая Найджела, — упрямо напомнила она.

Саймон мельком взглянул на него, но созерцать малоподвижное тело было менее приятно, чем смотреть на Дафну.

— Я почти уже забыл о нем, — признался он. — А вы?

Дафна не ответила, однако беспокойный взгляд, который она кинула на Найджела, говорил сам за себя. Саймон чувствовал, что заигрался, пора заканчивать словесный поединок, сражение взоров, но он не мог, не хотел положить этому конец. Конечно, он понимал: никакого продолжения быть не может, он никогда не посмеет проявить какую-либо настойчивость в действиях, да что настойчивость — даже не вполне осторожную фразу по адресу сестры Энтони… И все же хотел продолжения. Какого? Ну, хотя бы что-то предпринять с ее незадачливым ухажером. Угораздило же его так напиться в доме у суровой блюстительницы нравов леди Данбери.

И все же он не мог отказать себе в удовольствии еще немного подразнить эту милую девушку: она так дьявольски соблазнительно округляет глаза, приоткрывает губы в ответ на его благоглупости.