Невеста-наследница - Коултер Кэтрин

Колин Кинросс, седьмой граф Эшбернхем, повернулся на каблуках и быстрым шагом вышел из своего кабинета на верхнем этаже северной башни. Наутро он уже ехал в Лондон, чтобы найти себе жену с приданым, не уступающим сокровищу Аладдина.

Глава 1

Лондон,

1807 год

Впервые Синджен увидела его в середине мая, это случилось вечером в среду, на рауте, который давали герцог и герцогиня Портмейн. Он стоял на другом конце просторной бальной залы, в добрых тридцати футах от нее, и его наполовину закрывала пышная пальма в кадке, однако это было не важно. Она все равно видела его достаточно хорошо и смотрела, не в силах отвести глаза. Она даже вытянула шею, чтобы можно было глядеть поверх голов двух почтенных вдов, стоявших рядом, когда он изящной поступью подошел к кружку дам, поцеловал руку одной из тех, что была помоложе, и повел ее танцевать котильон. Он был высокого роста, это ясно, ведь партнерша доходила ему только до плеча. Разве только эта молодая леди — карлица, в чем Синджен сомневалась. Да, он был высок, намного выше ее самой. Благодарение Богу!

Она продолжала глазеть на него, сама не понимая почему и нисколько не заботясь о том, что это могут заметить, пока чья-то рука не легла ей на локоть. Но ей не хотелось отрывать от него взгляда, нет, только не сейчас. Она стряхнула мешающую руку и решительно направилась в его сторону, по-прежнему не сводя с него глаз. Женский голос окликнул ее сзади, но она не оглянулась. Он улыбнулся, глядя сверху вниз на свою партнершу по танцу, и Синджен почувствовала, как что-то сильное и глубокое шевельнулось в ее сердце. Она подходила к нему все ближе, обходя залу. Теперь до него оставалось не более десяти футов, и она видела, что он и впрямь великолепен, такой же рослый, как ее брат Дуглас, такого же мощного сложения, но волосы у него еще чернее, чем у Дугласа, они черны как уголь, а глаза… О Господи, мужчины не должны иметь таких глаз! Они были такие синие, что их синева затмила бы сапфиры в том ожерелье, которое Дуглас подарил Алике на ее день рождения. Ах, если бы она могла подойти к нему совсем близко, дотронуться до него, коснуться пальцами ямочки на его подбородке, запустить руку в эти блестящие шелковистые волосы! Синджен вдруг поняла, что была бы счастлива вот так смотреть на него всю остальную жизнь. Конечно, это была безумная мысль, и тем не менее это было чистой правдой. Он отменно сложен; уж она-то в этом разбирается, ведь не зря она всю жизнь прожила в компании двух беззастенчивых старших братьев. Да, у него тело настоящего атлета, сильное, упругое, крепкое, и он молод, пожалуй, даже моложе Райдера, которому только что исполнилось двадцать девять лет. Тихий, но настойчивый внутренний голосок шепнул ей, что она ведет себя как последняя дура, что ей следует пошире открыть глаза и сейчас же выкинуть из головы весь этот влюбленный вздор, потому что в конце концов этот незнакомец — всего лишь мужчина, такой же, как и все прочие, и весьма возможно, что при всей его красоте у него отвратительный характер. А может быть, и того хуже: может быть, он ужасный зануда, или непроходимый тупица, или у него гнилые зубы. Впрочем, нет, с этим у него все в порядке: вот он откинул голову назад и рассмеялся, показывая превосходные зубы, ровные, белые. Да и смех у него такой, какой может быть только у человека умного, — она достаточно наблюдательна, чтобы определить это. Однако с другой стороны, нельзя исключить, что он пьяница или игрок или склонен к каким-то иным, столь же предосудительным порокам.

Ей это было все равно. Синджен, как и прежде, не могла отвести от него глаз. Она чувствовала, как из глубин ее существа поднимается какое-то неведомое ей дотоле властное желание, нет, не одно, а целое множество желаний, и знала, что это он разбудил их в ней. Наконец котильон закончился, он учтиво склонился над рукой своей дамы, отвел ее к пожилой матроне, которая сопровождала ее на бал, а затем присоединился к стоявшей поодаль компании мужчин. Те приветствовали его веселыми громкими возгласами. Стало быть, он популярен среди других мужчин — так же как Дуглас и Райдер, ее братья. Но тут, к великому огорчению Синджен, вся группа покинула бальную залу, удалившись в комнату для игры в карты.

Кто-то опять дотронулся до ее обнаженной руки.

— Синджен! — позвал знакомый голос.

Она со вздохом обернулась к своей невестке Алике:

— Да?

— Синджен, что с тобой? Ты словно обратилась в одну из греческих статуй в Нортклифф-Холле, и притом очень давно. Я уже звала тебя, но ты, казалось, меня даже не заметила.