Проданная невеста - Картленд Барбара

— Я знаю, насколько они скверны, — ответил граф. — Лучшее, что я могу сделать, это пустить себе пулю в лоб.

С этими словами он удалился, а в комнате сразу после его ухода началось как бы некое жужжание голосов: застывшие в молчании при виде развернувшейся у них на глазах драматической сцены члены клуба принялись обсуждать происшедшее.

Лорд Фулборн уселся на свое место, и почти тотчас какой-то джентльмен поднялся с кресла в углу, где он сидел и читал «Таймс», подошел к лорду Фулборну и, подсев к нему поближе, заговорил:

— Мое имя Уинтон. Я был знаком с вашим отцом. Я лишь недавно вернулся в Англию, и мне любопытно узнать, из-за чего поднялся весь этот шум.

Лорд Фулборн взглянул на него и решил, что никогда и в глаза не видел этого человека.

На вид ему года тридцать четыре, наружность примечательная, на лице печать властности. Пожалуй, даже красив, только взгляд жестковатый и очень уж твердая складка губ.

Что и говорить, лицо привлекает внимание. Интересно, кто он такой и каким образом стал членом клуба?..

Клуба привилегированного, одного из старейших в Лондоне и известного тем, что членами его становились только отпрыски наиболее знатных фамилий. Попасть в него было труднее, чем в любой другой аристократический клуб.

Но незнакомец ждал ответа на свой вопрос, и лорд Фулборн сказал:

— Вы же слышали, что граф Блэйкни попал в беду, и, к несчастью, это правда. Он унаследовал кучу долгов после смерти отца и вынужден был существовать, продавая из дома предков все, что имело хоть какую-то ценность.

Мистер Уинтон — если это было его настоящее имя — слушал с напряженным вниманием, и лорд Фулборн добавил:

— Я полагаю, что долги достигли огромных размеров и кредиторы добьются распродажи всего оставшегося имущества.

— А если это их не удовлетворит? — задал вопрос человек по имени Уинтон. — Тогда граф и в самом деле окажется в долговой тюрьме?

— Это вполне реальная возможность, — отвечал Чарлз Фулборн. — Поставщики устали от джентльменов, живущих в долг, и граф неделю назад получил уведомление о возбуждении против него судебного преследования. На его примере будет, так сказать, преподан урок другим безответственным молодым людям.

Мистер Уинтон минуту помолчал, потом заметил:

— Думается, я помню покойного графа.

— Его все любили, — сказал лорд Фулборн, — однако он был игроком, и вот теперь его дети страдают от последствий.

— Дети? — переспросил Уинтон.

— У Дэвида есть сестра, — ответил Фулборн, — и если бы у нее была возможность провести сезон в Лондоне, она, несомненно, заслужила бы титул Несравненной. — Он сделал паузу, как бы выбирая соответствующие слова. — Она очень хороша собой, а правильнее было бы сказать — прекрасна, но в отличие от брата слишком горда, чтобы брать то, за что не в состоянии заплатить. Поэтому она живет в деревне.

— Печальная история, — сказал Уинтон. — Если я не ошибаюсь, дом графа Блэйкни находится в Хартфордшире?

— Блэйк-холл всего в пятнадцати или двадцати милях отсюда, — сообщил Фулборн, — именно там кредиторы и собираются предъявить графу все счета. — И добавил со вздохом: — Я считаю, что те из нас, кто может себе это позволить, должны купить там хотя бы что-то ненужное — во имя дружбы.

Его нежелание сделать что-либо подобное было вполне очевидно, и мистер Уинтон смерил Фулборна проницательным взглядом, прежде чем произнести не без иронии:

— В подобных обстоятельствах человеку всегда любопытно узнать, — сколько у него истинных друзей.

Он встал и направился в тот самый угол, который недавно покинул ради этого разговора.

Время уже близилось к вечеру, когда граф Блэйкни в фаэтоне, за который он не заплатил, запряженном лошадьми, которых он одолжил у приятеля, приехал в Блэйк-холл.

Пока он, въехав в давно не крашенные ворота, двигался мимо пустых домиков с заколоченными окнами, на лице у него было выражение отчаяния.

В конце аллеи показался дом; выстроенный в свое время из темного кирпича, за долгие годы приобретшего светло-розовый цвет, издали он выглядел прекрасно.

Но когда граф подъехал ближе, стали видны разбитые и не вставленные вновь стекла в окнах; во многих местах на крыше не хватало плиток черепицы.

Трава и мох проросли сквозь трещины в ступеньках, ведущих ко входу в здание.

Граф остановил лошадей и закричал очень громко, призывая кого-то.