Мятежная страсть - Гарвуд Джулия

– Не так уж и странно, – возразил ему Бредфорд, пожав плечами. – Я ведь тоже не бываю на таких сборищах.

– Ты меня не понял. Я имел в виду, что ты ведешь себя довольно странно, – ответил, усмехнувшись, Милфорд. – Я никогда не видел тебя в таком состоянии. Вот прекрасный случай встряхнуться! Тем более что предметом будет женщина, которая приехала – ни много ни мало – из колоний.

Милфорд готов был продолжать еще свой монолог, но смех душил его, и, несмотря на явное неудовольствие своего друга, он не мог сдержаться.

– Похоже, тебя все это только забавляет, не так ли? – бросил ему Бредфорд, когда Милфорд успокоился настолько, что мог воспринимать его слова.

– Не буду отрицать, – искренно признался Милфорд. – Ведь я как раз припомнил некий обет, данный тобой пару лет тому назад. Что-то вроде того, что все женщины годятся только для одного, а подарить свое сердце кому-то из них было бы верхом глупости.

– А кто говорит, чтобы что-то дарить? – вскричал Бредфорд в ответ. – Я просто заинтригован, вот и все. Ладно, не раздражай меня, Милфорд.

– Успокойся, – ответил граф. – Я просто хочу помочь. – Он заставил себя принять серьезный вид и продолжал:

– Тебе надо навести справки у портных. Если она и в самом деле приехала из колоний, то безнадежно отстала от моды. Родственники наверняка не захотят краснеть за нее и поэтому первым делом поведут девушку шить новые туалеты.

– Твоя логика меня изумляет, – хмыкнул Бредфорд. В глазах его загорелся огонек надежды, он просветлел. – Почему же я не подумал об этом?

– Потому что у тебя нет трех сестер, как у меня, – ответил Милфорд.

– Я совсем позабыл про твоих сестер, – сказал Бредфорд. – Я что-то в последнее время нигде их не вижу.

– Они скрываются от тебя, – с улыбкой произнес Милфорд. – Боятся тебя донельзя. – Пожав плечами, он продолжал:

– Но могу тебя заверить, что про фасоны и моды говорят все женщины, в том числе и мои сестры. – И затем уже серьезно спросил:

– Это просто увлечение или что-нибудь более серьезное? Насколько я помню, Бред, в последние пять лет ты довольствовался дешевыми девицами и не имел дела ни с одной сколько-нибудь приличной дамой. Что-то не похоже на тебя.

Бредфорд ответил не сразу. Видимо, он и сам не мог анализировать свои чувства.

– Думаю, это только временное помешательство, – в конце концов заметил он. – И как только я снова увижу ее, то разочаруюсь и забуду навсегда.

Милфорд кивнул головой. Он ни на секунду не поверил своему другу, но не посмел противоречить. Оставив своего друга за письменным столом, он легко сбежал вниз по лестнице и даже от избытка чувств хлопнул Гендерсона по плечу, выходя из дома.

Графу Милфорду внезапно страшно захотелось познакомиться с этой красоткой из колоний, которой удалось то, в чем не преуспела за последние пять лет ни одна английская дама. Сама не зная того, женщина по имени Кэролайн вернула к жизни герцога Бредфорда. И Милфорд уже любил ее за это.

* * *

Наступило утро, принесшее с собой новые думы и новые планы. Кэролайн Ричмонд, всегда встающая с первыми лучами солнца, как бы поздно она ни легла спать накануне, поднялась с постели и радостно потянулась, приветствуя солнце, затем быстро оделась в простое фиолетовое платье для прогулок и, собрав в пучок свои пышные волосы, завязала их на затылке белой ленточкой.

Черити все еще спала, а Бенджамин, судя по приглушенным звукам, доносящимся сверху, уже приступил к дневным трудам. Кэролайн спустилась вниз, собираясь подождать отца в столовой. Но оказалось, что он уже сидит во главе длинного полированного стола. В одной руке он держал чашку с чаем, а в другой – какую-то бумагу. Он не заметил появившейся в дверном проеме Кэролайн, а она не стала отвлекать его. Вместо этого она воспользовалась случаем, чтобы хорошенько рассмотреть своего отца.

Лицо его было румяным и полным, с такими же высокими скулами, как и у нее самой. Он очень напоминал своего младшего брата Генри, который стал ее вторым отцом, подумала Кэролайн и вдруг поняла, что должна считать себя счастливой. Дядя Генри вырастил ее, и она всей душой любила его. Такую же любовь она питала и к человеку, который дал ей жизнь, и это не было изменой дяде Генри, в конце концов, по всем Божеским и человеческим законам она была обязана любить своего отца.

Граф наконец почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него, и оторвал взгляд от бумаги. В этот момент он как раз подносил чашку ко рту, но так и застыл, не донеся ее до губ. В его светло-карих глазах отразилось изумление. Они засияли, и Кэролайн улыбнулась, надеясь, что эта улыбка выразит всю радость, которую она сейчас испытывала, и скроет неловкость первой встречи.