Мятежная страсть - Гарвуд Джулия

– Вот это правда, – призналась Кэролайн, – но я ничего не могу поделать со своим акцентом. – И, улыбнувшись, прибавила:

– Мне говорили еще, что пою я не так уж плохо, а также прилично играю на спинете. Разумеется, хвалили меня родственники, а они люди с предвзятым мнением.

Ее отец усмехнулся.

– Да, зазнайство тебе явно не грозит. Но не следует и преуменьшать свои таланты. – Он опустился в одно из кресел и жестом предложил Кэролайн занять другое. – Скажи мне, почему Генри позволил Черити поехать с тобой? Понимаешь, я доволен этим, но еще и удивлен.

Кэролайн ответила, подробно рассказав о романе Черити с Полом Бличли и о его внезапном исчезновении. Она закончила свой рассказ вопросом: не слышал ли отец что-нибудь об этом человеке?

– Никогда не слышал, – ответил отец. – Но как ты понимаешь, это неудивительно при моем-то образе жизни.

– Отец, твой слуга, Дейтон, сказал мне, что ты возвращаешься к началу сезона в свете. Ты собираешься в этом году выезжать?

– Нет, – ответил отец. – Я всегда возвращаюсь в Лондон в это время года. Мой дом в поместье стоит на юру, там невозможно жить зимой. А этот упрямец Дейтон всегда настаивает на том, чтобы привести городской дом в порядок перед моим возвращением. Хотя в этом году я даже рад, что все так получилось и мы встретились здесь с тобой. – Он усмехнулся какой-то неожиданной мысли. – Ты вызовешь бурю страстей, Кэролайн.

– Из-за маркиза? – спросила Кэролайн.

– Нет. Потому что ты такая, какая есть, – ответил отец, – Маркиз, разумеется, тоже будет рад, что его племянница вернулась в Лондон, но я больше думаю обо всех здешних вертопрахах, как они перенесут встречу с тобой. Вот уж будет интересное зрелище. Твоя мать была бы горда тобой.

– Как ты познакомился с ней, отец? Я совершенно не помню ее. Тетя Мэри рассказывала, что она была очень добрая женщина.

Граф Брэкстон задумался и тихо улыбнулся нахлынувшим на него воспоминаниям.

– Да, она была добрая и любящая женщина, Кэролайн. – Держа дочь за руку, он вспомнил, как рука ее матери покоилась в его горячей руке… – Она была так рада тебе, Кэролайн. Я ожидал мальчика и даже не задумывался над именем будущей дочери. А когда родилась ты, твоя мать смеялась до слез. Да, она была очень рада тебе.

– А ты был разочарован? – спросила, улыбаясь, Кэролайн.

Она понимала, что отец полюбил ее, как только увидел, но хотела услышать это от него. Ей показалось, что она снова стала маленькой девочкой, которой рассказывают на ночь сказки, но правдивые сказки о собственном детстве грели ей душу.

– Я был в таком же восторге, как и твоя мать, – ответил отец. Он снова погладил ее по руке, а потом полез в карман за носовым платком. Смахнув с глаз навернувшиеся слезы, откашлялся и сдавленно произнес:

– А теперь вот что. Мы должны сделать все возможное, чтобы у тебя и Черити как можно скорее появились новые платья. Всего через две недели состоится ежегодный бал у герцога и герцогини Эшфорд, и мы там будем. Старый негодник каждый год посылает мне приглашение. Он лишится дара речи, когда я наконец-то приду.

И он улыбнулся, представив себе выражение лица герцога Эшфорда, когда граф Брэкстон в сопровождении своей прекрасной дочери появится у входа в особняк.

Кэролайн, глядя, как оживился ее отец, расписывая череду приемов, на которых он планировал побывать, сопровождая двух юных дебютанток, сама развеселилась от души. Глаза старого джентльмена светились озорством, в этот момент он напомнил ей двоюродного брата Люка. Тот тоже не мог сдержаться всякий раз, когда выдавался случай дать фору завсегдатаям светских сезонов. Ей захотелось предостеречь отца от слишком радужных ожиданий, но это было бы непростительной жестокостью. Слушая отца, она дала себе обещание сделать все возможное, чтобы не подвести его. Может быть, с Божьей помощью ей удастся оказаться на высоте, впереди еще две недели – не такой, правда, большой срок для приобретения светского лоска, и все же… Судьба бросала ей вызов, и Кэролайн решила с достоинством принять его.

Остаток утра она просидела с отцом, слушая его рассказы о годах, прожитых в одиночестве. Она обратила внимание, что отец куда больше говорил о проблемах и тревогах своей страны, чем о себе самом. Поняв, что ее отец, в сущности, был очень одинок, она преисполнилась сочувствия к нему. Кэролайн твердила себе, что он сам выбрал печальную долю, отослав дочь на долгих четырнадцать лет, но чувствовала, что не может винить его за это.