Огненное прикосновение - Ховард Линда

Повернувшись к Рейфу спиной, девушка начала дрожащими пальцами расстегивать блузку.

Свет очага заиграл на гладком шелке ее плеч, когда она сняла блузку и уронила ее на пол. Опущенная на грудь голова позволяла ему видеть нежный пушок на девичьем затылке. Рейф неожиданно почувствовал желание прижаться к нему губами, обнять ее и спрятать в своих объятиях. Весь день он поневоле доводил ее до последнего предела сил, так же как и предыдущей ночью, несмотря на то что глаза у нее уже ввалились от усталости. И Энни ухитрилась справиться с тем, что он от нее требовал. Откуда только взялись силы в ее худеньком теле! Поборов естественный страх перед ним, она сделала все возможное, чтобы ему стало лучше, а он платил ей тем, что унижал и запугивал ее, но он не осмеливался ослабить бдительность. Ему необходимо быть уверенным, что докторша не попытается убежать, как ради его блага, так и ради ее собственного.

Энни сняла свои грубые полуботинки, затем, все еще стоя к нему спиной, приподняла подол и нащупала тесемки, удерживающие нижнюю юбку у талии. Юбка упала к ее ногам белоснежным воздушным облаком, и девушка перешагнула через нее.

Даже в тусклом свете очага он видел, как ее трясет.

– Продолжайте, – мягко сказал Рейф. Он сожалел о том, что она так напугана, но он бы солгал себе, если бы стал отрицать, что ему было интересно увидеть, как и ее верхняя юбка тоже упадет. Черт, более чем интересно. Он уже чувствовал эрекцию, явственно заметную под тонкой тканью его белья. Только одеяло, в которое он закутался, не позволило бы Энни заметить его состояние, если бы она вдруг обернулась. Он мельком подумал, до какой же степени ему нужно ослабеть, чтобы не испытывать желания, наверняка, больше, чем сейчас, а ведь он чувствовал себя отвратительно.

Энни расстегнула пуговицы на корсаже юбки, и одеяние упало на пол.

Ее тело все еще было закрыто, на ней еще были чулки, панталоны до колен и сорочка, но формы ее тела стали вырисовываться ясно. Рейф глубоко вздохнул, борясь с неожиданно возникшим стеснением в груди. Кровь начала пульсировать в его жилах. Девушка была не столько худой, сколько хрупкой, тонкой в кости и стройной, с приятно округлыми бедрами, от вида которых его прошиб пот.

Она стояла неподвижно, будто у нее не хватало сил продолжать. Теперь он мог позволить ей остановиться: она никуда не убежит, одетая всего лишь в чулки и нижнее белье.

– Чулки.

Энни нагнулась и, развязав подвязки над коленями, сняла белые хлопчатобумажные чулки. Поджала пальцы босых ног на холодных досках пола.

– Теперь панталоны. – Он услышал, каким хриплым стал его голос, и спросил себя, слышит ли она. Проклятие! Не было никакой необходимости заставлять ее заходить так далеко, но Рейф не в состоянии был остановиться. Он хотел видеть ее, хотел почувствовать, как она лежит обнаженной в его объятиях, даже если он недостаточно здоров, чтобы воспользоваться этим. Ему хотелось знать, ограничивается ли ее руками это странное ощущение горячего покалывания или он почувствует его во всем теле, когда будет лежать с ней? Будет ли оно еще сильнее, если он войдет в нее? Мысль о том, чтобы испытать это волшебное ощущение, чуть не заставила его громко застонать.

Теперь Энни дрожала как лист вся, с головы до ног. Ее сорочка доходила до половины бедер, но все же... Сняв панталоны, она почувствовала себя совершенно обнаженной и беззащитной. Дуновение холодного воздуха на обнаженном теле потрясло ее, и, хотя она знала, что ее сзади прикрывает сорочка, все же не смогла удержаться и потянулась рукой назад, чтобы удостовериться. Ее единственное одеяние было слишком тонким, чтобы девушка могла успокоиться.

Рейф хотел, чтобы она сняла эту сорочку. Боже, он хотел видеть ее обнаженной! Стройные линии ее ног чуть не сводили его с ума, но ему хотелось видеть изгиб ее спины и бедра, влекущую упругость ее груди. Ему хотелось войти в нее, провести там долгие часы и ощутить, как ее плоть расслабится глубоко внутри, как она задрожит вокруг его плоти. Рейф хотел любить ее всеми способами, которые узнал раньше, и попробовать с ней все, о чем только слышал. Хотел вкушать ее, свести ее с ума своим ртом, пальцами, телом. Он весь дрожал от страсти.

А Энни дрожала от страха.

Маккей не мог заставить ее снять сорочку, не мог больше мучать ее. Он стянул с себя одеяло и набросил ей на плечи, уютно закутав. Энни вцепилась в одеяло с отчаянием, вызывающим жалость, голова ее все еще оставалась опущенной, поэтому он не видел ее лица. Рейф нежно провел рукой по ее волосам, пропуская прядки сквозь пальцы и вынимая по одной шпильки, пока освободившаяся масса мягких, тонких волос не хлынула на его руки и ее лицо. Он перебросил их назад, через ее плечи, и они спустились почти до талии.