Огненное прикосновение - Ховард Линда

– Ведь весна уже наступила, – жалобно сказала она.

– Возможно, здесь еще выпадет снег, прежде чем погода обратит внимание на календарь, – сказал он, глядя на небо сквозь ветки деревьев. Оно было абсолютно ясным, значит, в ближайшее время вряд ли сильно потеплеет. Днем было довольно тепло, но ночью подмораживало.

Пока Рейф стоял к ней спиной, Энни натянула белье и нижнюю юбку, потом села, чтобы надеть чулки. Он оглянулся и увидел ее сидящей с поднятыми до колен юбками, и его взгляд задержался на стройном изгибе ее лодыжек.

Энни поморщилась, надевая одежду, которую носила уже два дня: и она сама, и ее одежда нуждались в хорошем мытье, так же как и его одежда, но мысль о том, как именно это осуществить, приводила девушку в смущение. Можно было бы согреть воды, но она не могла представить себе, как они оба будут сидеть тут голые, завернутые в одеяло, пока их одежда просохнет. Все же что-то придется придумать: ее отец всегда считал, что чистота так же важна для выживания пациента, как любые знания и умения врача, и люди действительно в чистоте лучше выздоравливали.

– Жаль, что вы не догадались взять с собой лампу, – заметила Энни, обхватив себя руками. – Тогда бы мы могли видеть в хижине, не открывая дверь, и не мерзнуть.

– У меня в седельных сумках есть свечи, но нам лучше

сохранить их на тот случай, если погода настолько испортится, что мы не сможем открыть дверь.

Энни придвинулась поближе к огню и энергично потерла ладонь о ладонь, чтобы согреть их, затем, расчесав пальцами волосы, подколола их. Когда она поставила кофе и начала готовить их скудный завтрак, Рейф вернулся в хижину и сел на одеяло.

Она взглянула на него:

– Вы голодны?

– Неособенно.

– Вы поймете, что действительно поправляетесь, когда к вам вернется аппетит.

Рейф наблюдал, как девушка поставила поджариваться бекон, потом замешала порцию теста, чтобы испечь лепешки. Движения у нее были быстрыми и экономными, что ему понравилось, она не тратила времени и не делала лишних движений, сохранив природную грацию. Он заметил, что Энни снова скрутила волосы в узел и подобрала их наверх. Ему хотелось, чтобы она оставила их распущенными, но длинные волосы представляли опасность у очага. Рейф лишь мог предвкушать, как снова распустит их, когда они будут устраиваться на ночлег, и почувствует, как они заструятся по его рукам. Может быть, сегодня вечером Энни не будет такой испуганной, хоть он и не винил ее за это. Черт возьми! Женщина должна быть совсем глупой, чтобы не бояться, хотя бы немного, в подобных обстоятельствах.

– Наша одежда нуждается в стирке, – резко сказала она, не глядя на него и ловко выкладывая тесто на сковород ку. – И нам обоим необходима ванна. Я не знаю, как мы это осуществим, но сделать это нужно. Я отказываюсь ходить грязной.

Рейфу много раз приходилось ходить гораздо более запущенным, чем сейчас, но у женщин в подобных делах другие мерки.

– Я не против, – ответил он. – В моих седельных сумках есть чистая одежда. Жаль, что я не подумал об этом и не напомнил вам захватить смену одежды из дому, но моя голова была занята другими мыслями. – Например, усилия ми не потерять сознание, или как убежать от Трэйгерна и остаться в живых, или огнем в ее руках, который одновременно пугал и возбуждал его. – Вы сможете надеть одну из моих рубашек, но брюки вам никак не по размеру.

– Спасибо, – пробормотала Энни. Лицо ее залила краска, и она наклонилась кочагу. Брюки! Они бы неприлично обтянули ее ноги... Она оборвала эти непроизвольные мысли, осознав, что этот человек уже видел больше, чем просто очертания ее ног. И она бы охотно надела его брюки, чтобы постирать собственную одежду. Когда условности сталкиваются вплотную с необходимостью, они теряют свое значение.

Рейф поел достаточно хорошо, так что Энни осталась довольной. Она заварила еще чаю из ивовой коры, и он выпил его без возражений, потом лег и позволил ей осмотреть раны. По сравнению с предыдущим днем улучшение было значительным, и она сказала ему об этом, замачивая новые листья подорожника для свежей повязки.

– Итак, я буду жить, – прокомментировал он.

– Ну, по крайней мере, от этих ран вы не умрете. Завтра вы почувствуете себя гораздо лучше. Я хочу, чтобы вы ели сегодня как можно больше, но следите, чтобы вас не тошнило.

– Да, мэм. – Рейф едва сдержал вздох восторга, ощущая ее руки, бинтовавшие его.

Потом он полностью оделся, хотя швы на боку давали себя знать, когда он натягивал ботинки. Энни убрала после завтрака и, обернувшись, увидела, что он стоит в куртке с револьвером на ремне и ружьем в руке.