Когда придет весна - Гарвуд Джулия

Последняя из трех дам показалась Коулу очень соблазнительной. Несколько выбившихся из пучка прядей волос цвета корицы мягко обрамляли лицо. На носу и на лбу золотились веснушки, а проницательный взгляд темных миндалевидных глаз пронзал Коула насквозь. На ней было бледно-лиловое платье с рукавами, закатанными до локтей, значит, женщину оторвали от домашних дел, чтобы повести в тюрьму. В глазах ее стояла тревога, но за этой тревогой, почувствовал Коул, скрывался горячий, необузданный темперамент…

У нее на коленях сидел кудрявый херувимчик, кажется, вполне довольный жизнью и не чувствующий никакой враждебности окружающих.

Дамы кипели от злости. Если бы взглядом можно было убить стоявшего перед ними мужчину, три красавицы уже кидали бы комья земли в его открытую могилу. Впрочем, все трое были ужасно бледны и явно испуганы. Коулу стало стыдно. Он заставил себя отбросить посторонние мысли, отпер двери, а как только шагнул в камеру, малыш отвернулся и зарылся лицом в грудь матери.

Распахнув дверь, Коул произнес:

— Приношу извинения за причиненные неудобства, леди. Вам давно надо быть дома.

Золотоволосая красавица первой поднялась с тюремной койки, остальные за ней.

— Кто вы? — надменно спросила она.

— Коул Клейборн. Маршал Клейборн.

— Вы здесь главный?

Коул покачал головой:

— Нет, мэм. Маршал Дэниел Райан главный.

— Он знает, что шериф в этом городе — слабоумный человек?

От ее вопроса Коул улыбнулся:

— Он почти пришел к такому выводу, мадам.

От честного ответа Коула взгляд красавицы стал мягче.

— Значит, ни вы, ни маршал Райан не давали приказа схватить нас и запереть, как преступниц?

— Нет. Мы не отдавали такого приказа.

— Шериф Слоун жаден до власти и невежествен — самое опасное сочетание, — пробормотала женщина. Потом посмотрела на подруг по несчастью и добавила: — Ну хорошо, мы припасем свой гнев для шерифа. Позвольте представиться, маршал Клейборн, я Ребекка Джеймс. Шериф Слоун грубо выволок меня из постели и устроил неприличную сцену в вестибюле. Я была ужасно смущена, мне едва не стало плохо. Уважаемая леди слева от меня — Грэйс Уинтроп. Она приехала из Англии, проделала дальний путь, потому что слышала много хорошего о нашей прекрасной стране, а город проявил свое гостеприимство вот таким невероятным образом. Ее схватили и заперли в тюрьме!

Коул прервал ее речь:

— Мисс Джеймс, успокойтесь…

Она подняла руку, заставляя его умолкнуть:

— Ну и наконец хотела бы представить Джессику Саммерз и ее сына Калеба. Молодая мать собиралась кормить ребенка ужином, как вдруг ее вывели из дома и притащили сюда.

— Я уверен, ее не выводили и не тащили, — возразил Коул. Несмотря на свое отношение к Слоуну, он не мог поверить, что шериф совсем уж глупо вел себя. — Я уже сказал, мне очень жаль, что вы испытали такие неудобства.

— Неудобства? Это — зверство! — воскликнула Ребекка.

Грэйс Уинтроп и Джессика Саммерз закивали.

Коул понял: роль лидера взяла на себя Ребекка. Грэйс и Джессика, казалось, с радостью предоставили ей возможность говорить за всех. Совершенно ясно: гнев против шерифа Слоуна объединил женщин.

— Так вы уверены, что уполномоченный Райан не давал приказа запереть нас здесь? — повторила она вопрос.

— Нет, такого приказа я не давал. — Райан сам ответил на вопрос, появившись в дверях камеры.

Коул заметил удивление в глазах маршала, когда тот увидел «преступниц». Он был поражен точно так же, как и Коул.

— Леди, если вы не против, задержитесь в камере еще на несколько минут. Я буду вам премного благодарен.

Ребекка шагнула вперед и ответила за всех:

— Мы против. Самым решительным образом! Пойдемте, дамы, из этого отвратительного места.

Коул заметил револьвер в руке Райана только в тот момент, когда Ребекка попыталась пройти мимо маршала. Он вытянул руку, преграждая ей путь.

— Думаю, вам лучше задержаться.

— Не могу поверить в подобную жестокость! — заявила она, нехотя отступая.

Джессика попыталась выскользнуть из камеры, но Коул загородил выход.

Они стояли нос к носу. Джессика не отступала, а Коул смотрел на нее, давая понять: спорить не стоит.

Она смотрела на него точно так же. Но черт побери, она даже не моргнула! Таким взглядом можно усмирить и гремучую змею, подумал он! А как от нее восхитительно пахло! Свежестью и цветами. Он перестал хмуриться: ведь это на нее совершенно не действует! Но самое удивительное: он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее прекрасных глаз.