Когда придет весна - Гарвуд Джулия

— О Боже… О Боже… — всхлипывала она. — Убедись, убила ли я его. Скорее, Дональд!

Рыча, словно загнанный в угол зверь, Дональд бросился из купе. Судорожно озираясь, он убедился, что в коридоре никого нет.

— Если он еще не мертв, то скоро будет. Перестань плакать и одевайся. Надо убираться из поезда.

— Да-да!.. — беспомощно всхлипывала Ребекка. Дональд потащил полумертвого человека к двери между вагонами, оставляя кровавый след на полу.

Поезд как раз замедлял ход перед поворотом. Внизу зияла бездна черного озера. Дональд открыл дверь. Он видел вдали маленький городок, по другую сторону от озера. Бандит приподнял тело Купера, кряхтя от тяжести, и сбросил его в воду. Он несколько мгновений постоял, наблюдая, как поезд завершает поворот, и улыбнулся.

Никто не видел его и вряд ли кто-то слышал выстрелы: грохот колес заглушал все звуки.

Итак, еще одно убийство. От возбуждения кипела кровь, он с трудом дышал. Краем глаза он заметил какое-то движение, впрочем, может, ему показалось. На всякий случай Дональд отвернулся, скрывая лицо, потом быстро вошел в купе. Кровь впиталась в ковер, пятна уже не выглядели свежими. Никто не сможет узнать, когда ковер запачкался, пока не встанет на колени или не почувствует влагу.

На этот раз он не забыл закрыть дверь на задвижку. Ребекка все еще была голая. Одежда лежала на полке, а разорванную блузку она засовывала в дорожную сумку. Дональд обхватил ее сзади, прижал к стене и грубо взял.

Никто не слышал ее криков.

Глава 29

Расставание оказалось не просто тягостным, это была настоящая пытка. Когда Джессика прощалась с Калебом, ее сердце будто разрывали на части. Она не проронила ни единой слезинки, и ее сын тоже. Впрочем, отъезд матери не огорчил его: ему очень нравились Джози и Том Нортоны. Он нетерпеливо вертелся на руках у Джессики, целующей его на прощание. Малыш даже не махнул рукой вслед уходящей матери: был занят важным и очень увлекательным делом — «наводил порядок» на кухне Джози.

Джессика удивила Коула. Он знал, что она не станет устраивать сцену перед ребенком, но ожидал слез после. Коул даже хотел предложить ей поплакать — легче станет. Но она была сдержанна, глаза оставались сухими. Они ехали весь день и только дважды останавливались, давая отдых лошадям. К заходу солнца Джессика окончательно выбилась из сил.

В сумерках Коул остановился и мысленно обругал себя. Джессика не слишком опытная наездница, долгая дорога без отдыха трудна для нее. Но она молодец, ни разу не пожаловалась.

— Завтра утром мы догоним поезд в Эдварде-вилле, примерно в пяти милях к югу отсюда. Сомневаюсь, что там будут сносные условия, но ты по крайней мере выспишься в кровати, — пообещал он. — А если хочешь, оставим городок в стороне и переночуем под открытым небом, у водопада.

— Мы не поедем обратно в Рокфорд-Фоллз? — вдруг спросила она.

— Нет, мы уже далеко от него. Местечко, про которое я говорю, красивое и уединенное. Небольшой водопад струится в чистое, голубое озеро.

— Это далеко? — устало спросила Джессика. Убирая прядь волос, упавшую на глаза, она заметила грязь на руках. Хорошо бы помыться!

— Примерно миля отсюда, — сказал он. — Но если мы заночуем под открытым небом, утром придется встать пораньше.

— А ты сам чего хочешь?

Коул всегда предпочитал спать под звездами, подальше от шума, толпы, суеты большого города. Но он не хотел навязывать свое мнение Джессике. Выбор за ней.

— Мне все равно, сделаем, как ты решишь.

— Я бы хотела помыться.

— Мы могли бы помыться в Эдвардсвилле.

— Но мне нравится спать под открытым небом. У водопада уединенное местечко?

— Да, очень.

— Тогда я смогу потренироваться.

— В чем?

— Увидишь, — пообещала она. — Я не смогу делать это одна. Ты должен мне помочь.

Коул удивился:

— Мы будем прикасаться друг к другу? Коул подтрунивал над ней, ожидая, что Джессика покраснеет, но, напротив, она охотно согласилась:

— О да, тебе придется обнять меня. Я так думаю, но не уверена. У меня нет опыта.

Коул пустил лошадь рысью вниз по узкому склону. Она ехала прямо за ним.

Боже, в чем это она хочет потренироваться с его участием? Он оглянулся:

— А то, о чем ты говоришь, требует уединения?

— Еще бы, конечно, — скрыла улыбку Джессика.

— Почему?

— Потому что я могу наделать много шума. При людях я чувствовала бы себя скованно.