Невеста-изменница - Мартин Кэт

Вспомнив о поцелуе в музыкальном салоне, он невольно задался вопросом, что уготовит им вечер.

Глава 7

Сидя на диване напротив Риса, Элизабет нервно отхлебнула из бокала шерри. Оставшись с ним один на один, она почувствовала себя не в своей тарелке. За ужином она обмолвилась о своем желании уехать из Брайервуда, но вдова пресекла эти слова взглядом, в котором сквозило предупреждение.

Если она уедет, не сказав Рису правду о Джереде, можно не сомневаться: леди Тависток сделает это сама, и без промедления.

Видимо, придется задержаться. Во всяком случае, на время.

Как ни странно, но принятое решение вызвало у нее чувство облегчения.

— Еще шерри? — справился Рис.

Элизабет даже не заметила, что осушила стакан полностью.

— Благодарю, нет. Думаю, я и так здесь засиделась.

Поднявшись с розового бархатного дивана, она поставила пустой бокал на соседний столик.

— Похоже, вы с тетей заключили перемирие, — заметил Рис, тоже вставая.

Едва ли. Просто старая леди загнала ее в угол, но признаваться в этом Элизабет, естественно, не собиралась.

— Наверное, она решила посмотреть на мир непредвзятым взглядом. И тогда, возможно, поняла, что у каждого события есть и вторая сторона.

Элизабет искренне на это надеялась и решила утром поговорить с вдовой и попытаться объяснить, что именно произошло восемь лет назад.

— А у каждого события и вправду есть вторая сторона, Элизабет?

Рис впился в нее пронзительным голубым взглядом.

Совершенно очевидно, он хотел услышать объяснение, но она сомневалась, поймет ли он ее, поскольку и сама не все до конца понимала.

— Отец не позволил мне выйти за тебя, Рис. Это он настоял, чтобы я стала женой графа.

— Странно… Помнится, ты говорила, что добьешься его одобрения и выйдешь за меня замуж.

От его холодного взгляда ей захотелось съежиться.

— Мы ведь официально не были помолвлены. Я думала, что отец со временем даст нам свое благословение. Но он отказался. После твоего отъезда мне было трудно с ним спорить. Тогда я не была такой сильной, как сейчас.

«Мне было всего восемнадцать. Я была беременна и боялась», — подумала она.

Но произнести это вслух Элизабет не решилась.

— И тут появился Олдридж, — произнес Рис мрачно, — своевременно постучал в твою дверь. Он писал стихи, всегда был внимателен и расточал комплименты.

— Он оказался совсем не таким, каким казался. Он ввел в заблуждение моего отца. И поначалу даже одурачил меня.

— Все же ты — графиня, а твой сын — граф.

Элизабет взглянула на свой пустой бокал, сожалея, что не позволила ему налить еще.

— Я и без того была хорошо обеспечена. Отец оставил мне все свое состояние. И теперь, когда Олдриджа не стало, оно все снова полностью перешло ко мне.

— Тебе повезло. — Рис придвинулся к ней почти вплотную и теперь стоял за ее спиной. Она чувствовала на шее его горячее дыхание. — Ты помнишь о том, что произошло между нами в музыкальном салоне?

Во рту у нее пересохло. Только об этом она и думала. И теперь медленно повернулась к нему.

— Конечно, помню. Так меня никто не целовал.

Рис нахмурился:

— Олдридж наверняка был хорошим любовником.

У нее к горлу подкатила тошнота. Ночи, проведенные с Эдмундом, вызывали у нее содрогание.

— Пожалуйста, мне бы не хотелось говорить о моем покойном муже.

Его ладони легли на ее талию.

— Ты, разумеется, права. Лучше поговорим о том, что может быть между нами.

Рис наклонился и прикоснулся губами к ее шее. Элизабет напряглась. По ее телу побежали мурашки, и сердце гулко застучало.

— Что… что ты делаешь?

— Целую тебя, Элизабет.

И тогда он поцеловал ее по-настоящему, так, как будто имел на то полное право. С самоотречением и страстью, которая должна была бы испугать ее, но лишь вызвала головокружение и пробудила желание.

Поцелуй длился, становясь все более страстным. Его горячий язык атаковал ее. От него пахло только что выпитым бренди. Элизабет забыла обо всем и едва стояла на ногах. Вцепившись в лацканы его черного вечернего смокинга, она прильнула к нему всем телом.

— Ты хотела меня раньше, Элизабет, — прошептал он ей в ухо. — Видно, и сейчас хочешь. Поверь, я тоже тебя хочу.

Он крепко прижал ее к себе, чтобы она почувствовала его возбуждение. Это должно было бы оттолкнуть ее, но не оттолкнуло. Его тело было сухощавым и тренированным, грудь — широкой и крепкой. От его объятий у нее подкашивались колени.