Дочь викария - Коултер Кэтрин

— Оказывается, нет. Мой дядя, с самых юных лет спасает беспризорных детей, которых отыскивает в грязных закоулках, трущобах, отбирает у жестоких хозяев, у пропитанных джином родителей, которые их быот и морят голодом, а иногда и продают хозяевам борделей. Все они зовутся любимчиками. Во время моего последнего визита к дяде, в Брендон-Хаус, что в Котсуолдсе, жили не менее пятнадцати ребятишек. Этот дом отведен специально для них и находится совсем близко от Чедуик-Хауса, где обитают мой дядя, его жена, тетя Софи, и Грейсон, один из моих чертовых кузенов, хотя сейчас он учится в Оксфорде. Сплетни о бастардах распустил один из политических противников моего дяди. Люди есть люди, поэтому и верят всякой чепухе, пока не понимают, какая все это чушь. Ну сами посудите, кто это поселит своих побочных детей в огромном роскошном доме, неподалеку от собственного поместья, где обосновалась твоя семья? Для этого требуется безмерная наглость, не находите?

— Несомненно. Значит, любимчики?

— Да, так их прозвала моя тетя Синджен много лет назад, когда обнаружила секрет брата. По-моему, в то время ей было лет пятнадцать.

— Но в таком случае почему об этом почти никто не знает?

— Потому что мой дядя — человек необычайной скромности и не любит распространяться о своих подвигах. Он считает это своим личным делом и очень раздражается, когда кто-то начинает восхвалять его за благородство и самоотверженность. Объясняет, что берет детей на воспитание, потому что ему так нравится, и советует никому не совать свой чертов нос в чужое просо. Это цитата.

— А кто был этим политическим противником и твердил, что ваш дядя изменяет жене на каждом шагу, да еще и поселил своих незаконных отпрысков едва ли не в ее доме?

— Мистер Редферн. Он всеми силами старался не допустить прихода Райдера в палату общин. Жалкий, ничтожный человечишка! Не представляете, какой скандал разразился! Поднялась страшная шумиха. Но все это давно забыто.

Мегги помолчала, ощутила, как на нос упала дождевая капля, и хихикнула.

— О Господи, кажется, мистер Хенгис впал в немилость у небесных богов. Его пальцы, должно быть, тряслись не правильно. Пошел дождь. Снова. Если это будет продолжаться, мы все заплесневеем.

— Да, — согласился Томас, поднимая лицо к серым тучам. Он с самого детства любил дождь и сейчас с радостью вдыхал влажный воздух, хотя земля, казалось, промокла до самого центра. Правда, он тут же спохватился и ошеломленно добавил:

— Не может быть! Мне сказали, что мистер Хенгис никогда не ошибается! Должно быть, это случайная капля, только и всего.

— Еще одна случайная капля только сейчас ударила по моему подбородку.

— Скорее опустите голову.

— Так и быть, — хмыкнула Мегги, — но учтите, я вовсе не желаю окончательно испортить свою прелестную шляпку! О чем это мы… ах да, дядя Райдер и его многочисленные побочные дети. Собственно говоря, одна такая у него есть — Дженни. Мать умерла, рожая се. Но они с отцом очень любят друг Друга. Дженни — жена Оливера. Они обвенчались на прошлое Рождество. Оливер управляет Килдрамми-Касл, шотландским поместьем моего отца. Если я ничего не путаю, Оливер — один из первых ребятишек, подобранных моим дядей. Если вы останетесь в Глеиклоуз-он-Роуэн, обязательно познакомитесь с ним. Оливер обычно приезжает погостить осенью. Надеюсь, в этот раз он приедет вместе с Дженни, милорд.

— Томас. Это мое имя.

— Да, знаю, но дело в том, что я незамужняя молодая леди, и вам хорошо известно, что называть вас по имени, а тем более ездить на прогулки по окрестностям — более чем неприлично.

Она запрокинула голову, чтобы набрать в рот дождевой воды.

— Придется сказать мистеру Хенгису, что впредь он должен быть точнее в своих прогнозах и что отныне картофельные палочки для него под запретом. Поедем к амбару Мартинов, тому, что как раз за этим холмиком. Там не слишком уютно, и крыша протекает, но если встать на нужном месте, можно уберечься от дождя.

И, не дожидаясь ответа, она послала кобылку вперед.

— Получишь еще одну морковку, — пообещала она, — если доставишь меня на место, прежде чем бесконечные случайные капли окончательно намочат мое перо.

Кажется, до нее донесся смех Томаса Малкома… Но она не обернулась, только с улыбкой припала к шее лошади. Смеялся он, кстати, весело и заразительно.

Добравшись до амбара, Томас понял, что, кем бы ни были эти Мартины, они скорее всего покинули эту землю много-много лет назад, еще до его рождения. Маленькое, давно заброшенное строение почти разрушилось, а часть крыши обвалилась. Надо надеяться, что оставшейся части хватит на всех четверых. Дождь все усиливался. Придется сказать несколько добрых слов отныне не безупречному мистеру Хенгису.