Принцесса морей - Вербинина Валерия

Габриэль и Анри переглянулись.

– Ну, Анри, – промолвила молодая женщина по-французски, – что скажете?

– Я думаю, не будет большого вреда, если он узнает все, – ответил рыжий слуга. – Тем более что ему и так известно слишком многое.

Габриэль вздохнула и повернулась к Джеку.

– Ну хорошо, Джек, ваша взяла. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу скромность.

– Вы всегда можете на меня положиться, – заверил ее капитан, и его слова были чистейшей правдой. Больше всего на свете после своей канарейки он любил французское вино, французских женщин и французскую кухню, но сегодня французские женщины – вернее, одна из них – плавно переместились на первое место. – Так о чем же идет речь?

– Вы знаете, что сейчас творится во Франции? – вопросом на вопрос ответила Габриэль.

– Очередная война, насколько мне известно, – ответил Джек.

– О да. К сожалению, она началась довольно неожиданно, и в казне оказалось недостаточно денег. Тогда король повелел расплавить всю золотую посуду в своих дворцах и полученное золото обратить в слитки, чтобы иметь возможность снарядить побольше войска. Впрочем, и этого оказалось мало. Именно тогда при дворе вспомнили о сокровище Грамона.

– Вы имеете в виду того самого Грамона? – Джек во все глаза глядел на Габриэль. – Знаменитого пирата с Тортуги?

– Я так и думала, что вы о нем слышали, – заметила Габриэль.

Так как в наше время у людей на редкость короткая память, пожалуй, нелишне будет напомнить читателю, кто такой был Грамон. Подобно знаменитому д’Артаньяну, он происходил из старинного рода гасконских дворян. В пятнадцать лет юноша заколол на поединке человека, но, так как дуэль была честной, Грамон отделался лишь тем, что по королевскому приказу его направили в морскую школу. Полученные в ней знания весьма ему пригодились, когда через несколько лет он захватил возле Мартиники сказочно богатую голландскую торговую флотилию. Доля Грамона, по слухам, составлявшая лишь пятую часть всей добычи, равнялась 80 000 золотых ливров, а в те времена это были прямо-таки сумасшедшие деньги. Снарядив на часть своего богатства корабль, оснащенный ни много ни мало пятьюдесятью пушками, Грамон взялся за дело всерьез. В 1678 году он устроил набег на Маракайбо, в 1680-м взял Куману, да так ловко, что после блестяще проведенной операции пираты именовали его уже не иначе как «генерал Грамон». Но особенно прославило гасконского дворянина взятие Веракруса, цитадели испанцев на восточном побережье Мексики. Гарнизон крепости насчитывал более трех с половиной тысяч солдат, шестьдесят пушек были постоянно нацелены на гавань, дабы не допустить вторжения врага. Но Грамон, начихав на гарнизон и смертоносные пушки, пристал ночью к берегу в нескольких лье от Веракруса, без помех вошел в город, занял крепость и велел прикатить к собору несколько бочонков с порохом.

– Или вы платите мне два миллиона пиастров, – заявил он остолбеневшим горожанам, – или я взорву к чертям весь ваш паршивый город!

Паршивый город собрал выкуп в два миллиона за четыре дня, что наводит на скверную мысль, не продешевил ли Грамон, причем сильно. Однако, когда корабли пирата были готовы к отплытию, на горизонте внезапно нарисовалась испанская флотилия примерно в два десятка кораблей.

– Черт побери! – воскликнул Грамон. – Поднять паруса!

И французские флибустьеры, не дожидаясь приближения врага, просто-напросто сбежали со всей своей добычей, оставив надменных испанцев с носом.

Само собой разумеется, что подвиги такого человека не могли остаться незамеченными. Хотя «король-солнце» весьма косо смотрел на пиратов, он тем не менее внял просьбам губернатора Тортуги (им был как раз месье де Кюсси) и назначил Грамона губернатором французской части Санто-Доминго. Ибо времена меняются, и французы, прочно засевшие на Тортуге, осмелели до того, что начали вытеснять испанцев с соседнего острова, оставив им лишь восточную его половину. Так что в управление вчерашнему корсару досталась бы территория, во много раз превосходящая размеры Тортуги или какой-нибудь Мартиники.

Одним словом, у французского пирата были все шансы закончить свою блистательную карьеру точь-в-точь как Морган, из флибустьера внезапно превратившийся в вице-губернатора и уважаемого человека. Однако Грамон избрал иной путь. В октябре 1686 года он покинул Тортугу во главе маленькой флотилии из трех кораблей. Куда именно она направлялась, так и осталось тайной. Больше о знаменитом пирате не было никаких известий: он исчез бесследно, и никто никогда его больше не видел.

– Что, по-вашему, с ним стало? – спросила Габриэль.

Джек вздохнул.

– Вряд ли такой человек, как Грамон, мог столько лет где-то прятаться, – заметил капитан. – Нет, думаю, его потопили испанцы, которым он в свое время попортил немало крови. Или же его корабли были застигнуты бурей и бесславно пошли на дно.

Габриэль кивнула. Помолчала и продолжала:

– Примерно год назад капитан шхуны «Горделивая» подобрал на крошечном необитаемом островке совсем одичавшего человека. Хотя за несколько лет, проведенных в абсолютном одиночестве, человек немного тронулся умом, капитан все же понял из его слов, что он был единственным, кто уцелел из экипажей трех кораблей Грамона. Все остальные, включая самого Грамона, погибли.

Джек вздрогнул и широко перекрестился.

– Мир его праху…

– К несчастью, единственный уцелевший тоже прожил недолго. Он скончался незадолго до прибытия «Горделивой» во Францию, и капитан распорядился, как и принято, похоронить беднягу в море. Однако при осмотре одежды умершего был обнаружен странный листок. На нем оказалась карта, на которой были изображены семь островов, но их местоположение не указано. Судовой священник вспомнил, что незадолго до своей смерти матрос бредил о каком-то невероятном сокровище, которое Грамон где-то спрятал. Капитан не принял историю всерьез, но тем не менее священник сохранил карту и написал властям подробный отчет обо всем происшедшем.

Джек разгладил усы. Анри, стоявший позади Габриэль, метнул на капитана хмурый взгляд.

– Я бы очень хотел взглянуть на ту карту, – мягко промолвил Джек.

Габриэль предостерегающе подняла руку.

– Не торопитесь, капитан, дослушайте сначала мою историю. Итак, странная карта вскоре оказалась у короля, который проявил к ней живейший интерес. Как раз тогда началась война, и его величество весьма нуждался в деньгах. Он вызвал двух наиболее опытных агентов и поручил им отыскать сокровище Грамона. Одного агента звали Жак Фульбер, а другого – Габриэль де Сент-Илер. Каждый агент получил в свое распоряжение половину карты. Местоположение сокровищ было отмечено крестиками и снабжено точными пометами, так что его величество решил: найти золото будет проще простого. На мою долю выпало три острова, Фульберу достались четыре остальных. Через неделю я отплыла из Бреста с половиной карты и письмом короля, предписывающим оказывать мне всяческое содействие в моих поисках. Фульбер, насколько мне известно, примерно в то же самое время отбыл из Ла-Рошели. К сожалению, предприятие не получилось сохранить в тайне, потому что о намечающейся экспедиции знало слишком много людей. Тут-то и появился адмирал Себастьен де Меридор, человек столь же храбрый, сколь и бесчестный, а ради денег и вовсе готовый на все. С помощью одного своего родственника он убил Фульбера и забрал его половину карты. Потом Меридор начал искать меня и в конце концов нашел. – Габриэль сжала губы. – К счастью, мне удалось взорвать его корабль и бежать.