Китти - Чаллинор Дебора

— Хорошо, — в тон Райану ответила Китти. — Благодарю за помощь, капитан.

Кивнув, Райан невозмутимо добавил:

— И снимите ботинки. Вы их испачкали.

Сняв ботинки, Китти развернулась на пятках и вернулась в дом.

Никто не обратил внимания на вернувшуюся Китти, лишь Ваи тут же вцепилась в ее руку. Тогунга уже закончил один разрез. Он напоминал по форме рыболовный крючок, спускаясь от нижней губы Ваи к подбородку, закругляясь внизу и вновь возвращаясь наверх. Заканчивалась линия неким подобием зубца. Теперь тогунга вооружился другим инструментом с зазубренным концом. Он снова пользовался молоточком, только теперь для того, чтобы заполнить кровоточащий разрез на коже девушки растертым до состояния порошка древесным углем. Зрелище по-прежнему вызывало у Китти приступы тошноты, но она надеялась на то, что теперь, когда желудок пуст, ее больше не вырвет.

На лбу Ваи выступили капли пота. Крепко вцепившись в руку Китти, она начала еле заметно вздрагивать при каждом ударе молотка.

Китти бросила взгляд на старух, сидящих на корточках в нескольких футах от нее, в надежде увидеть на их смуглых сморщенных лицах хоть каплю сочувствия. На лице одной из них тоже красовалась татуировка. Значит, она понимает, какую боль испытывает Ваи?

Словно прочитав мысли Китти, старуха еле слышно обратилась к тогунга, и тот кивнул, не отрываясь от своего занятия. После этого старуха спросила что-то у Ваи.

— Да, — почти беззвучно ответила Ваи.

Женщины начали петь тихими умиротворяющими голосами. Китти не могла понять смысла песни, но разобрала слова «дом», «сон» и «море». Казалось, песне не будет конца, и вскоре Китти поняла, что женщины повторяют один и тот же куплет, убаюкивая и успокаивая.

Тогунга принялся за вторую часть подбородка Ваи, и при первом же ударе молотка Ваи содрогнулась от резкой боли. Китти поняла, что подруге больно, по единственной слезе, скатившейся по ее виску и затерявшейся в густых волосах.

К своему ужасу, Китти вдруг осознала, что тоже начала плакать. В тот же самый момент она поймала на себе внимательный взгляд женщины с татуировкой, которая что-то сказала Хануи на родном языке.

Мужчина коснулся руки Китти:

— Она просит, чтобы я спел для вас.

Откашлявшись, Хануи запел. К удивлению Китти, он оказался обладателем очень приятного баритона.

• Ляг здесь, о дева,
• И позволь нанести рисунок на твои губы.
• Когда ты придешь в дом, где ткут ткань,
• Тебя спросят:
• «Откуда пришла эта женщина?»
• Ты придешь на танцы,
• И люди крикнут вслед:
• «Откуда взялись эти губы?
• Откуда взялись эти красные губы?»
• Пусть берег станет кораблем.
• Усни,
• Подхваченная волнами бездонного моря,
• Волнами сияющего моря
• принцесса.

Китти почувствовала себя необыкновенно умиротворенной и словно загипнотизированной. Ощущение не пропало даже после того, как Хануи закончил петь и мотив вновь подхватили сидящие рядом женщины.

В соответствии с традициями, Ваи не могла общаться с кем бы то ни было до тех пор, пока не заживут разрезы на ее подбородке. Возвращаться в дом Келлегеров было нельзя, поэтому она жила в деревне Пукера в маленькой хижине, занимаясь тем, что плела веревки.

Спустя две недели в середине апреля она вернулась. Китти сочла ее татуировку достаточно красивой — она чем-то напоминала ей кельтские узоры, виденные дома в Англии. Китти не раз задумывалась над тем, откуда же родом маори. Уж точно не с побережья Средиземного моря. Хотя Джордж считал именно так, называя их «затерянным народом Израиля».

Однажды вечером, спустя семь дней после возвращения Ваи, девушки сидели на скамейке в саду и очищали от стручков горох к ужину, когда из дома вышла Ами. На ней был самый лучший наряд, а волосы украшал гребень из черепашьего панциря, которого Китти не видела прежде.

Вздохнув, Ваи что-то сказала кузине на родном языке, и Амирия ответила. Китти прислушивалась к диалогу со все возрастающим чувством беспокойства.

— Нет, — произнесла Ваи по-английски. Ами вновь пожала плечами и пошла прочь, откинув назад волосы.

Китти наблюдала за тем, как Ами перелезла через ограду и скрылась за деревьями, растущими позади дома.

— Куда она пошла, Ваи?

Ваи зло провела ногтем по стручку, ссыпала сочные зеленые горошины в чашку и лишь потом ответила: