Золотая химера Борджиа - Бенцони Жюльетта

Продавец газетного киоска вспомнил даму-иностранку, которая купила у него газету, но вот какую, сказать затруднился.

– У вас найдется по экземпляру каждой? Я имею в виду французские, американские и английские газеты? – спросил Альдо.

– Сейчас посмотрю, подождите. Да, найдется.

– Ну, так дайте мне по одной из всех тех, что у вас есть.

Альдо вернулся к машине с внушительной кипой газет, к немалому удивлению Белмонта.

– Неужели вы собираетесь прочесть всю эту литературу?

– В принципе, я обещал отнести их все в полицию, но пока не отнес, взгляну одним глазком.

– А обед? – напомнил Белмонт. – Когда вы намереваетесь пообедать?

– Разумеется, до чтения. И к тому же рассчитываю на помощь.

Спустя четверть часа Альдо остановил машину перед особняком де Соммьеров. Когда он с Джоном Огастесом появился, нагруженный кипой газет, План-Крепэн проявила к прессе живейший интерес, тогда как интерес маркизы был обращен исключительно на «брата той самой Полины». Брат поклонился ей и поцеловал руку по всем правилам, присущим лучшему обществу, сопровождая знакомство улыбкой, перед которой не устояла бы ни одна богатая вдова, однако маркиза все же устояла.

Рассказ о драме в «Рице» и сообщение, что у мужчин до сих пор маковой росинки во рту не было, окончательно растопили тонкий ледок, неизбежный при первой встрече. Даже Эвлалия, грозная повариха маркизы, которая была страшно недовольна тем, что «господин князь» не приехал во́время и пренебрег ее тефтелями на вертеле по-нантски, сменила гнев на милость, увидев, с каким восторгом «американский жентельмен» уписывает ее омлет с трюфелями, а потом говяжье филе «россини», которое было подано как второе блюдо. Тонкое понимание украсивших стол вин окончательно завоевало уважение и симпатию Эвлалии к «жентельмену». В самом деле, можно ли, родившись в Нюи-Сен-Жорж, не полюбить человека, который провозгласил, что бургундские вина – самые лучшие на свете?

Все это время Мари-Анжелин тщательно изучала газеты, принесенные Морозини, но пока не обнаружила, что же могло привлечь внимание бедной Хэлен Адлер.

– В американских без устали твердят, что предвыборная кампания Франклина Д. Рузвельта проходит под бой литавр и барабанов, в Англии споры и драки в Палате общин, в Индии восстание. Всех волнует последняя шляпка королевы Мэри. Во Франции в Сен-Назер спускают на воду пакетбот «Нормандия». Каждая страна посвящает не одну страницу спортивным новостям, новостям моды, искусства, кино, театра – всему, чему только пожелаете. И при этом, если честно, ничего интересного.

– Сейчас мы к вам присоединимся, Мари-Анжелин, вот только возьмем с собой в зимний сад кофе, – пообещал Альдо. – А потом отнесем всю эту груду бумаги комиссару Ланглуа. Но собой я крайне недоволен! Только полный идиот мог не обратить внимания, какую газету он взял в руки!

– Любой из нас на вашем месте поступил бы точно так же, – утешил его Джон Огастес. – Другое дело, что у нас сейчас может не быть той газеты, которую купила Хэлен. Их такое количество! Продавец не может поручиться, что дал нам все до единой!

– Будем надеяться, что бедная женщина выживет, – сочувственно произнесла маркиза де Соммьер. – Как вам кажется, хирургическая операция может ей помочь?

– Кто знает? Удача, что ее живой довезли до больницы. Морозини, вы отвезете меня после полиции в больницу? Я не хочу оставлять сестру там мучиться одну в ожидании.

– Она там не одна, – не мог удержаться Альдо.

– А по-моему, одна! Что может понять этот… авантюрист в ее переживаниях? Для него горничная… всего только слуга. Пустое место. А Полина очень привязалась к Хэлен.

– Я поеду с вами! – воскликнула Мари-Анжелин, хотя трудно было понять, какие чувства ею руководили.

– Сидите спокойно, План-Крепэн, – шепнула компаньонке мадам де Соммьер. – Не стоит толпиться в больнице, там наверняка огромное количество репортеров. Господин Белмонт, я искренне рада, что Альдо привез вас к нам. Передайте Полине, что наши двери всегда открыты и для нее, и для вас. В трудные минуты люди нуждаются в дружеской поддержке. План-Крепэн, почитайте мне что-нибудь. Мне хотелось бы немного развеяться.

Как и предполагала маркиза, журналисты теснились в приемном покое больницы Отель-Дье, и Бертье – в первых рядах.