Флирт - Картленд Барбара

— Я догадывалась, — призналась Анцелла, зная теперь наверняка, кто обыскал ее комнату, как только она приехала. — Но если вам это известно, то… почему вы его держите?

— Потому что он всегда состоял в прислуге моей матери, которая любит знать все и вся. Это ее развлекает. И вообще, кому во вред быть в курсе разных событий? В то же время… — Его лицо помрачнело, когда изменившимся голосом он произнес: — Я не верю Борису и никогда его не любил.

— Я чувствую, что это ужасный человек, — произнесла Анцелла. — И я боюсь его!

— Он вел себя с вами грубо? — резко спросил князь.

— Нет-нет! Просто при мысли о нем… мурашки бегут по телу, а кроме того, сознание, что ты под постоянным наблюдением, оскорбляет.

Она раздумывала, стоит ли говорить князю, что Борис обыскал комнату и копался в ее личных вещах, но, понимая, что доказательств у нее нет, оставила эту тему.

— Мне хочется, чтобы мама была счастлива, — объяснил князь. — Время от времени она сильно тоскует и нервничает. Поэтому, когда она рядом со мной, здесь или где-нибудь еще, я стараюсь ее не беспокоить. Вот почему я не хочу, чтобы она узнала, что мы сегодня встречались. И это единственная причина!

Князь говорил горячо и искренне, и Анцелла знала, что, если понадобится, он не постыдится открыто признаться. Она была довольна, но ее не покидала мысль о том, что подумала бы маркиза.

— Расскажи мне о себе, — попросил князь.

— Мне почти нечего рассказывать, — ответила Анцелла. — После смерти матери я жила в деревне. На протяжении последнего года присматривала за тяжело больным отцом. Он умер месяц назад.

— Иными словами, ты оставалась в стороне от светской жизни и была знакома с узким кругом мужчин.

— Очень узким, — подтвердила она с улыбкой.

— Возможно, поэтому ты не испорчена и тем необычна, — заметил князь. — Но дело касается еще и другого.

— Чего? — живо поинтересовалась Анцелла.

— Чувств, которые мы питаем друг к другу.

— Вы… наверное… ошибаетесь, — сказала Анцелла. — Возможно, оттого лишь, что мы встретились… так неожиданно, а позже вы… увидели, как я что-то… делаю, то, что может не повториться… следующие тысячу лет.

— Но если это повторится, то я там буду! — вскричал князь. — Я уверен в этом так же, как и в том, что тысячу лет назад мы сидели в этом же месте и говорили друг с другом, встретившись впервые накануне ночью.

Он сказал это таким тоном, что Анцеллу пронизала дрожь. Когда днем ранее она невольно подслушала разговор князя с маркизой, то поймала себя на мысли, что слушала скорее его голос, чем то, о чем говорилось. Сейчас этот голос звучал почти как музыка, он затронул в ней какую-то потаенную струну, поэтому Анцелла с трудом нашла в себе силы, чтобы не протянуть руку и не прикоснуться к князю.

— Ты наверняка скажешь, что я русский и куда легче, чем европеец, поддаюсь чувствам. Но я готов присягнуть тебе, Анцелла, что никогда в жизни не испытывал к женщине подобного чувства!

— Что… вы хотите этим… сказать? — прошептала Анцелла.

— Что я полюбил тебя с первого взгляда!

— Но ведь это… невозможно!

— Ты так думаешь? А разве ты не почувствовала то же самое, когда мы взглянули друг другу в глаза? Мы оба поняли, что произошло нечто необычайное, что мы узнали ДРУГ друга.

— Это… не может быть… правдой, — дрожащим голосом произнесла Анцелла.

— Это — правда, и ты знаешь, что это правда, — сказал князь. — Когда я привез тебя сюда, у меня и в мыслях ничего подобного не было. Хотелось просто поговорить с тобой, возможно, очаровать тебя, добиться твоего расположения. Вместо этого я поведал тебе, что чувствует мое сердце. Я хочу, чтобы и ты была со мной откровенна.

— Это… невозможно! Вы ведь знаете, что… невозможно!

В тот момент, когда она выдавливала из себя эти слова, вспомнила, что в России, как и в Европе, случались смешанные браки. Тут же ей припомнилось сказанное княгиней о смешанных браках, и Анцелла поняла: если князь и говорит о любви, то это не та любовь, которая венчается браком.

Она приложила неимоверные усилия, чтобы произнести:

— Я думаю, что ваше сиятельство ошибается, а поскольку меня наняла ваша мать, я обязана вести себя рассудительно и не слушать того, что вы мне говорите. Или мы поговорим о чем-либо другом, или вернемся на виллу.

— Я был уверен, что ты воспримешь мои слова как скороспелое признание, — сказал князь. — Но рядом с тобою я могу говорить лишь правду, потому что чувствую, что какие-либо увертки или притворство были бы неестественными. — Князь вздохнул. — Могу лишь просить, чтобы ты меня простила. — Он протянул ей руку. — Ты простишь меня, мой маленький греческий ангел?