Сорванная вуаль - Мартин Дебора

Неожиданно рука Гаррета, обнимавшая Марианну, начала ласково гладить ее. Она замерла. Граф становился все смелее, и вот его палец проскользнул под ее грудь. Это было всего лишь прикосновение, но Марианне показалось, что ее опалил пылающий факел. Она пыталась отодвинуться подальше, но граф обхватил ее за талию и еще сильнее прижал к себе.

Затем он наклонил голову и, откинув прядь ее волос, потерся носом о шею.

– М-милорд… что… вы делаете? – слабым голосом спросила Марианна. От волнения она не услышала собственных слов. Гаррет покрывал ее шею легкими поцелуями, от которых по телу пробегала дрожь.

Не следовало позволять ему этого, но его поцелуи действовали на усталую Марианну как целебный бальзам. Она откинула назад голову и положила ее графу на плечо.

Он воспринял это как поощрение и натянул поводья. Конь остановился, тихо заржал и, опустив голову, начал щипать траву. Марианна даже не успела осознать весь ужас своего положения, как вдруг ощутила губы графа на своих губах.

Она оцепенела. Но Гаррет провел языком по изгибу ее губ, словно прося их раскрыться, и от этой ласки жаркая волна прокатилась по телу Марианны и у нее перехватило дыхание. Его поцелуи обладали такой силой власти над ней, что она не могла противостоять.

Ему снова это удалось, смутно промелькнуло в голове у Марианны. Своими дьявольскими поцелуями он смел все ее внутренние запреты. Она боролась со своим телом, старалась вернуть свою власть над ним… до тех пор пока его язык не вошел в ее рот, принося с собой наслаждение, окончательно лишившее ее сил.

Его губы казались такими теплыми на холодной от ночного воздуха коже. Как Галатея, прекрасная статуя, в холодный твердый камень которой вдохнула жизнь любовь Пигмалиона, Марианна оживала от поцелуев графа.

– Какое же ты страстное создание, – с удивлением заметил он и с нежностью поцеловал ее вьющийся локон. – Я так хочу узнать, какие тайны еще откроются для меня в этом чудесном теле…

– Н-никаких тайн… – прошептала Марианна. Гаррет слегка прикусил мочку ее уха, и жаркая волна наслаждения пробежала по ее телу. – Пожалуйста… пожалуйста… – Она замолчала, не зная, что сказать.

– Если бы я не знал, как ты устала, я бы сейчас же предложил тебе вернуться вместе со мной в Фолкем-Хаус. Сегодня же с моей стороны было бы жестокостью звать тебя в постель. – Гаррет провел рукой по талии Марианны и остановился под грудью. – Тогда опять… – прошептал он, прижимаясь губами к ее губам.

«Звать тебя в постель», – мысленно повторила Марианна и пришла в ужас. Она уперлась кулаками графу в грудь, желая показать, что никуда с ним не поедет.

Он оторвался от поцелуя и вопросительно посмотрел на нее.

– Пожалуйста, милорд… – прошептала дрожащим от страха голосом Марианна.

На мгновение Гаррет застыл, вглядываясь в ее встревоженное лицо, затем вздохнул и провел пальцем по ее припухшим губам.

– Я знаю. Я так же устал, как и ты, я не имею права настаивать. Полагаю, лучше покончить с этой игрой, пока не окажется, что я делаю то, о чем завтра буду жалеть.

Он с неохотой усадил Марианну так, как она сидела до того, как он стал целовать ее, взял поводья и тронул коня.

Марианна почувствовала, что сгорает от стыда. Как унизительно! Граф отступился от нее только потому, что его беспокоила ее усталость. Иначе он принял бы ее поведение как поощрение и был бы прав. О, как она могла дойти до такого?! Марианна старалась привести в порядок путавшиеся мысли. Усталость так ослабила ее волю, что она позволила графу чудовищные вольности. Ясно, что он принял ее за настоящую распутницу, готовую лечь в его постель после нескольких поцелуев.

Наконец они доехали до поляны, на которой стоял цыганский фургон. Вот что получилось из сказочной ночи и волшебства, таившегося в ней. Она заставила Марианну забыть об основном инстинкте всех мужчин. Ей бы лучше не забывать, что это не страна чудес, а Гаррет не сказочный принц, вполне возможно, убийца.

Гаррет легко соскочил с седла, взял Марианну за талию и опустил на землю. Она попыталась проскользнуть мимо него, но он не выпускал ее из своих рук.

– Что? Ты не поцелуешь меня на прощание, моя цыганская принцесса? Ты сердишься, что я на время прервал наши удовольствия?

Марианна подняла на графа пылающие праведным гневом глаза:

– Нет. Я сержусь на то, что усталость помешала мне показать вам мои истинные чувства.

В темноте Марианна почти не видела лица Гаррета, но все же почувствовала, что ее слова не понравились ему.