Герцог и я - Куин Джулия

— Кроме того, — процедил Энтони, — вы оба не должны оставаться наедине. Нигде и никогда!

Саймон промолчал, но Дафна сказала с легкостью:

— О, это будет выполнить нетрудно. Ведь то же самое было бы, если б мы по-настоящему влюбились, даже были помолвлены, верно?

Саймон вспомнил, что они с Дафной почти уже нарушили эти строгие установления, когда случайно наткнулись друг на друга в коридоре у леди Данбери, и если бы не пьяный оболтус Бербрук, то, можно считать, они были наедине. И потом, во время танца, тоже… Если бы не следящие за ними глаза Энтони, с чрезмерным и довольно противным рвением исполняющего обязанности старшего в семье.

Сейчас Энтони воззрился на него в ожидании ответа на второе свое условие.

Саймон коротко кивнул:

— Согласен.

— И еще, — продолжал Энтони. — Оно относится в большей степени к тебе, Саймон. Если я когда-нибудь увижу… или узнаю, что ты каким-то образом порочишь… позоришь Дафну своим поведением… Если увижу, что ты осмелился, например, поцеловать ее чертову ручку, когда рядом с ней нет сопровождающих, то я… я оторву тебе голову, будь я неладен!

Дафна посмотрела на него с некоторым сожалением, как на не вполне здорового человека.

— Ты не находишь, Энтони, что это уже слишком?

— Нет! — рявкнул он.

— О, тогда я молчу.

— И правильно сделаешь, сестра! Я не слышу твоего ответа, Гастингс.

Саймон молча наклонил голову.

— Хорошо, — с видимым облегчением сказал Энтони. — Значит, с этим мы покончили, и ты можешь нас покинуть.

— Энтони! — с упреком воскликнула Дафна.

— Должен я понижать, что мне отказано в обеде, на который я был тобой приглашен? — спросил Саймон.

— Именно.

— Нет! — Дафна схватила брата за рукав. — Ты приглашал его? Как же тебе не стыдно!

— Это было давным-давно, — буркнул Энтони. — С тех пор прошли годы.

— Это было в прошлый понедельник, — уточнил Саймон.

— Вы должны обедать с нами, — решила Дафна. — Мама будет так довольна. А ты… — она дернула брата за рукав, — перестань придумывать, как сподручнее отравить своего друга!

Раньше чем Энтони сообразил, что ответить, Саймон сказал со смехом:

— Не беспокойтесь за мою жизнь, Дафна. Мы с ним вместе учились в школе, и я хорошо помню, что у него всегда было плохо с химией.

— Я все-таки убью его! — сказал Энтони, как о чем-то уже решенном. — Еще на этой неделе.

— Ты не сделаешь этого! — воскликнула Дафна. — Уже завтра вы будете в вашем клубе вместе дымить манильскими сигарами.

— Не уверен в этом, — сказал Энтони.

— Нет, будете! Я права, Саймон?

Он задумчиво изучал лицо своего друга и видел в нем что-то новое, чего не замечал раньше. Особенно в глазах. Что-то очень серьезное.

Шесть лет назад, когда Саймон покинул Англию, они были юношами. За прошедшие годы оба, несомненно, изменились, он это чувствовал по себе, однако своего друга принимал таким, каким тот был в свои двадцать с небольшим. Но ведь и Энтони уже не прежний, у него появились обязанности, о которых Саймон и представления не имеет. Семейные обязанности. И ответственность: вести по жизни младших братьев, защищать сестер. У Саймона — всего лишь отягощающий его существование титул, у Энтони — целая семья. И тяготы эти несравнимы: его другу приходится намного тяжелее; так стоит ли на него обижаться за то, что он чересчур ретиво исполняет свои обязанности и заходит в своей горячности несколько дальше, чем нужно было бы?

— Мне кажется, — медленно проговорил наконец Саймон, обращаясь к Дафне, — мы с вашим братом сейчас далеко уже не такие, как шесть лет назад. И с этим ничего не поделаешь. Такова жизнь…

* * *

Некоторое время спустя в доме Бриджертонов началась суматоха, иначе говоря, приготовление к обеду.

Дафна сменила наряд на вечерний — темно-зеленое бархатное платье, которое, как говорили, придает ее карим глазам изумрудный оттенок. В нем она и находилась сейчас в главной зале дома, где тщетно пыталась успокоить мать, у которой разгулялись нервы.

— Не могу понять, — возмущалась Вайолет, усердно жестикулируя, — почему Энтони не сказал мне, что пригласил к обеду герцога. Мы ничего не успеем сделать. Ужасно!

В руках у Дафны было меню обеда: оно начиналось черепаховым супом и после тройной смены блюд заканчивалось мясом молодого барашка под соусом бешамель, за которым следовал десерт четырех видов. Ей трудно было скрыть саркастические нотки в голосе, когда она сказала: