Все в его поцелуе - Куин Джулия

Она, конечно, была несколько разочарована тем, что они не нашли бриллианты, но записка свидетельствовала о том, что они, по всей вероятности, все еще находятся в том месте, где спрятаны. По меньшей мере никто другой пока не добился успеха, не расшифровав указания, оставленные Изабеллой.

Гиацинта всегда чувствовала себя счастливой, когда перед ней стояла какая-либо задача, или была цель, или необходимость что-то найти. Ей нравилось разгадывать загадки, анализировать улики. Так что Изабелла Маринцоли Сент-Клер превратила обычный, скучный лондонский сезон в необыкновенное приключение.

Она снова глянула на перевод. Он был выполнен, по оптимистическому мнению Гиацинты, уже натри четверти, и этого было достаточно, чтобы оправдать следующую попытку. Бриллианты, если на этот раз им повезет, они найдут в библиотеке.

– В какой-нибудь книге, я думаю, – пробормотала она, глядя в окно. Она подумала о библиотеке Бриджертонов в доме ее брата на Гросвенор-сквер. Комната была не особенно большой, но все стены от пола до потолка были уставлены стеллажами.

И все они были забиты книгами.

– Может быть, Сент-Клеры не такие книгочеи, – сказала она сама себе и опять обратилась к записке Изабеллы. В загадочных словах наверняка был намек на то, какую именно книгу баронесса выбрала в качестве тайника. Возможно, что-нибудь научное. Часть записки была подчеркнута рукой Изабеллы, что навело Гиацинту на мысль, что это как-то связано с названием книги. Подчеркнуты были слова «вода» и «движущиеся вещи», что было немного похоже на физику, хотя Гиацинта никогда не изучала этот предмет. Но у нее было четыре брата, которые закончили университет, и она часто слышала их разговоры о предметах, которые там проходят, чтобы иметь смутное представление о том, что изучают в курсах этих дисциплин.

Все же она не была довольна своим переводом. Может, ей обратиться к Гарету с тем, что она уже перевела, и он истолкует это совсем по-другому? К тому же он лучше знаком с домом, чем она. Возможно, ему известно что-либо о какой-нибудь странной или интересной книге.

Гарет!

Гиацинта улыбнулась. Она ему нравится, совершенно определенно нравится. Они болтали и смеялись всю дорогу домой. А когда он привел ее к дому, он посмотрел на нее своим обычным пристальным взглядом из-под немного тяжелых век и улыбнулся.

Она вздрогнула и забыла, что надо было сказать, но подумала о том, что вдруг он опять захочет ее поцеловать. Этого не произошло, но ведь он мог...

Гиацинта не сомневалась, что она все еще сводит его с ума. Но она всех немного сводила с ума, так что нечего было придавать этому значение.

Но она ему нравилась. И он восхищался ее умом. И хотя Гарет иногда неохотно это показывал – не так часто, как ей хотелось бы – что ж... У нее было четыре брата, и она давно поняла, что заставить их признать, что женщина может быть умнее мужчины не только, если дело касалось тканей, духов, душистого мыла и чая, можно только чудом.

Она глянула на стоявшие на камине часы. Был полдень, а Гарет обещал, что он заглянет к ней днем, чтобы узнать, удалось ли ей прочитать записку. «Днем» могло означать и два часа, но фактически день уже наступил и...

Она вдруг насторожилась. Неужели он уже пришел? Ее комната была на втором этаже, а окно выходило прямо на крыльцо, так что она всегда могла знать, если кто-то приходит или уходит. Она подошла к окну и выглянула из-за занавески на ступени входа.

Никого.

Она подошла к двери, открыла ее и прислушалась.

Никого.

Она вышла в коридор. В предвкушении встречи у нее забилось сердце. Причины нервничать не было, но она не могла перестать думать о Гарете, о бриллиантах, и...

– Эй, Гиацинта, что ты делаешь?

Она подскочила от неожиданности.

– Извини, – сказал ее брат Грегори совсем не извиняющимся тоном. Он выглядел довольно растрепанным.

– Не делай так. – Она положила руку на сердце, как будто это могло его успокоить.

Грегори скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене.

– Это у меня получается лучше всего.

– Я бы не стала этим хвастаться.

Он проигнорировал ее замечание и сделал вид, что стряхивает невидимую пылинку с рукава своего редингота.

– Ты что здесь рыщешь?

– Я не рыщу.

– Нет, рыщешь.

Гиацинта нахмурилась, хотя и не следовало бы. Грегори был на два с половиной года старше ее и только тем и занимался, что досаждал ей. Они были младшими в семье и держались немного особняком от остальных. Грегори был на четыре года моложе Франчески и на целых десять лет моложе Колина.