Ваша до рассвета - Медейрос Тереза

Несмотря на то, что Габриэль сдержанно улыбнулся ее шутке, он уже начинал думать, наступит ли вообще этот день.

* * * 

Саманта пришла к нему ночью. Ему теперь не нужен был свет или краски, достаточно было просто ощущений: лимонная сладость ее духов, мягкое облако ее распущенных волос, скользящих по его голой груди как натуральный шелк, ее горловое бормотание, когда она устроилась рядом с ним, и он ощутил мягкость ее тела.

Он застонал, когда она ткнулась ему носом в ухо, смело коснулась языком его губ, изгиба челюсти … кончика его носа. Ее теплое дыхание защекотало его лицо, оно пахло старой землей, лежалым мясом и затхлыми носками, сохнущими над огнем…

– Что… – внезапно проснувшись, Габриэль отпихнул от лица пушистую морду.

Он сел, яростно вытирая губы тыльной стороной руки. Его затуманенному желанием и сном мозгу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать тот факт, что уже не ночь, а утро, а активное существо, резвящееся в его кровати, определенно не его медсестра.

– Вы только посмотрите! – воскликнула Саманта где–то в ногах его кровати, ее голос переполняла гордость. – Вас обоих едва представили друг другу, а вы ему уже понравились!

– Дьявол, что это? – потребовал ответа Габриэль, пытаясь схватить предмет. – Кенгуру? Он издал приглушенный стон, когда вторгшееся существо прыгнуло на его ноющий пах.

Саманта засмеялась.

– Не глупите! Это маленький очаровательный колли. Он выбежал меня поприветствовать, когда вчера вечером я проходила мимо дома вашего егеря. Я решила, что он подойдет вам просто идеально.

– Для чего? – мрачно спросил Габриэль, изо всех сил пытаясь держать извивающееся создание на расстоянии вытянутой руки. – Для воскресного перекуса?

– Должна признаться, что нет! – Саманта отогнала от него собаку. Услышав тихое воркование, которое за этим последовало, он сделал вывод, что она подхватила этого маленького монстра на руки. – Он шовшем не перекус, правда? Не наш масенький симпатичненький приятель.

Бессильно упав на подушки, Габриэль недоверчиво покачал головой. Кто бы мог подумать, что его медсестра со столь ядовитым язычком может бормотать такую бессмыслицу? По крайней мере, ему не придется смотреть, как она чешет пузо этому извивающемуся созданию или, что еще хуже, трется с ним носами. Чувство, кипятком взбурлившее в нем, было ему так незнакомо, что ему потребовалась целая минута, чтобы определить его. Он ревновал! Ревновал к какой–то паршивой дворняжке с грубым мехом и дыханием трупа трехдневной давности.

– Осторожнее там, – предупредил Габриэль, поскольку сюсюканье и звуки поцелуев все продолжались. – Он может заразить вас блохами. Или французским сифилисом, – последнее он пробормотал про себя.

– Вам не нужно волноваться о блохах. Я попросила Питера и Филиппа выкупать его во дворе в одном из старых корыт Мэг.

– Где он и должен оставаться, пока это от меня зависит.

– Но тогда вы были бы лишены его компании. Когда я была маленькой девочкой, мы одно время жили по соседству со старым джентльменом, который терял зрение. И он держал маленького терьера, который был ему постоянным спутником. Когда лакеи сопровождали его на прогулке, терьер всегда бежал вперед на своем поводке, украшенном драгоценными камнями, и обводил своего хозяина вокруг неровных булыжников и грязных луж. Если горячий уголь выпадет из очага на ковер, то собака залает, вызывая по тревоге слуг. – И словно в ответ, щенок на ее руках пронзительно залаял.

Габриэль вздрогнул.

– Какой дьявольский ум. Хотя я думаю, что сгореть в собственной постели может оказаться и предпочтительней. Ваш бедный сосед, в конце концов, еще и оглох, а не только ослеп?

– Да будет вам известно, что та собака была для старика хорошим другом и компаньоном до самого дня его смерти. Его лакей сказал нашей служанке, что после того, как они предали его земле, бедный пес проводил целые дни, сидя у семейного склепа и ожидая возвращения своего любимого хозяина. – Ее голос на минуту приглушился, словно она уткнулась своим сочным ртом в собачий мех. – Разве это не самая трогательная история, которую вы когда–либо слышали?

Габриэля очень заинтересовал тот факт, что семья Саманты была достаточно богата, чтобы пользоваться услугами служанки. Но когда он услышал ее шмыганье носом и звук нащупывания в кармане юбки носового платка, то понял, что проиграл. Он терял всякую способность к обороне всякий раз, когда его чувствительная медсестра становилась сентиментальной.