Серебряный лебедь - Мартин Дебора

Всем оставалось только ждать.

11

Колин сидел в карете леди Фолкхем и безуспешно пытался отвлечься от мыслей об Анабелле и их затее. Его беспокоило, что произойдет, если заговор сорвется. Вдруг Анабелла не сумеет убедительно сыграть свою роль или в последний момент испугается и решит отправиться в Уайтхолл?

А вдруг она выставит Мину в дурацком виде перед посланцем короля? Нет, уж этого Колин никогда ей не простит. У Мины и без того немало сложностей: при дворе много таких, кто не прощает ей ни целительских способностей, ни полуцыганской крови. Колину не хотелось даже думать о том, как будет взбешен Фолкхем, узнав, что его жену втянут в скандальную историю с участием какой-то актрисы.

С другой стороны, Мина сама предложила и охотно стала помогать в их авантюре. Да, впрочем, у них и не было выбора.

Он напомнил себе, что можно было отказать Анабелле. Но тогда… тогда бы он терзался ревностью, представляя ее в объятиях короля… Сто тысяч чертей! Он не смог бы заснуть, воображая подобную пакость. Колин не понимал, как это произошло, но Анабелла пробудила в нем небывалую страсть. Ни одной женщине не удавалось так его околдовать.

Он вспомнил, какими печальными глазами смотрела она на него, когда просила о помощи. Вспомнил и свои резкие слова, наверняка ранившие ее душу. Вспоминал и благодарную улыбку Анабеллы, осветившую ее лицо, когда он согласился ей помочь.

Шум приближающегося экипажа отвлек маркиза от размышлений. Колин придвинулся к окошку и слегка приподнял бархатную занавеску. Кучер подъехавшей кареты был в ливрее Рочестеров. Несколько секунд напряженного ожидания – из кареты вышел граф собственной персоной.

Черт бы его побрал! Колину представилось, как Анабелла в одной рубашке едет вместе с Рочестером почти через весь город, и он заскрежетал зубами. Понятно, почему король выбрал в качестве посыльного именно его – юному графу это представлялось милой шалостью.

Колин ждал. Из кареты ему были видны освещенные окна спальни Анабеллы, но о происходящем за ними он мог только догадываться. Сердце его так бешено билось, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Время тянулось мучительно долго. Наконец из дома выбежал перепуганный, смертельно бледный Рочестер.

Он был один.

На Колина снизошло небывалое облегчение. Однако ему пришлось набраться еще терпения и дождаться, пока карета Рочестера не завернет за угол. Едва она скрылась из виду, Колин стремглав кинулся к дому. Перепрыгивая через ступеньки, он буквально взлетел на лестницу и тут же замер – из квартиры Анабеллы доносились взрывы смеха и веселая женская болтовня. Чертовы женщины! Им даже в голову не приходит, что Рочестер может вернуться.

Решив проучить их, он подошел к двери и настойчиво постучал.

– Кто там? – спросила Чэрити.

Подражая унылому голосу молодого графа, Колин ответил:

– Лорд Рочестер.

Чэрити испуганно вскрикнула:

– Ради Бога, милорд, подождите немного.

В комнатах поднялась суматоха. Через полминуты дверь открылась. На пороге стояла Чэрити, за ней Мина. Лицо ее пылало. Анабеллы не было видно.

Колин не успел сказать ни слова, потому что Мина набросилась на него с упреками:

– Стыдись, Хэмпден! Ты перепугал нас до смерти! Такие шутки недостойны джентльмена.

Он закрыл за собой дверь и сурово посмотрел на обеих женщин:

– Вашу болтовню слышно с середины лестницы! А если бы Рочестер вернулся?

– С какой целью? – поинтересовалась Анабелла, выходя из спальни.

Она по-прежнему была в одной рубашке. Ее лицо и руки пылали от жгучей мази, однако Колину она все равно показалась необыкновенно красивой.

От мысли, что Рочестер лицезрел ее в таком виде, у него защемило под ложечкой.

– Чтобы еще раз посмотреть на вас в этой рубашке, – сердито буркнул он.

Мина и Анабелла переглянулись и расхохотались.

– На меня? В рубашке? – задыхаясь от смеха, с трудом выговорила Анабелла. – Да он скорее всего ее не заметил. Единственное, что его волновало, – как бы его не забрызгало, когда меня вырвало.

– Уверяю тебя, Хэмпден, ему было не до ее внешнего вида, – вмешалась Мина. – Ты бы только видел эту картину. Анабелла стонала, словно на смертном одре. А когда она извергла содержимое своего желудка, Чэрити изобразила такие переживания, как будто ее хозяйка в самом деле вот-вот отдаст Богу душу.