Серебряный лебедь - Мартин Дебора

– Благодарю за такое мнение. Я подумаю над ним, пока ты пойдешь к лорду Сомерсету.

Чэрити подняла упавшую на пол подушку и чопорно кивнула:

– Как вам будет угодно, мадам. Я лечу к лорду Сомерсету, – она ехидно прищурилась, – и полюбуюсь, как этот попугай подожмет хвост от страха.

– Не дразни его, Чэрити. Хоть он и чучело, но еще мне понадобится.

– По-моему, ты ставишь не на ту карту, – с сожалением покачала головой служанка.

Чэрити, похоже, была права. Смехотворно думать, что Сомерсет вызовет Колина на дуэль. Но хоть что-то надо предпринять! Нельзя же сидеть и дожидаться, пока маркиз Хэмпден разрушит ее планы!

– Чэрити, попробуй разузнать об Эдварде Мейнарде, графе Уолчестере.

– Это о нем сказал тебе маркиз?

– Да. Узнай, есть ли у него семья. Попытайся выведать, не бывал ли он в Норвуде до женитьбы моей матери.

– Скажи на милость, как же я это могу узнать? – изумилась Чэрити.

– Понятия не имею, – пожала плечами Анабелла. – Поговори со слугами. Или спроси у Ривертона.

– А он мигом передаст все лорду Хэмпдену.

Анабелла стукнула кулаком по подушке.

– Верно. Чертов маркиз! Как он меня замучал.

– Погоди, дальше еще и не то будет, – пророчески провозгласила Чэрити и вышла из дома.

8

Оставшись наедине с Колином в гостиной Ривертона, Седли взял бокал вина и спросил приятеля:

– Мне говорили, будто ты собираешься уехать в колонии, не понимаю, зачем тебе это нужно?

Колин недовольно покосился на дверь, Ривертон, обещавший пригласить на ужин актрис герцогского театра, почему-то опаздывал. Колин вместе с Седли ушли после первого действия, а Ривертон, оставшийся в театре, уверил друзей, что после представления позовет на ужин всех актрис, в том числе и Анабеллу.

– Да, я иногда об этом подумываю, – после долгой паузы ответил Колин.

– Господи, почему тебе приходят в голову такие глупости? – изумился Седли.

Вместо ответа Колин тяжело вздохнул. Как объяснить Чарлзу, насколько он изменился после возвращения из Голландии? Ему стали противны развлечения, принятые в высшем свете, где любовь ценилась не выше разменной монеты, где дворянин мог соблазнить жену своего приятеля просто от скуки, а тот всем своим поведением демонстрировал, что его беспокоят только собственные амурные забавы. Единственное, в чем он находил отраду, были заседания Королевского Научного Общества.

Желание переселиться на удивительный континент, о котором столько рассказывали купцы и мореплаватели в тавернах лондонского порта, и завести там хлопковую плантацию все чаще посещало Хэмпдена. Тем более, что будучи достаточно состоятельным и необремененным семьей, он вполне мог себе это позволить.

Седли, конечно, не дано было понять, насколько привлекателен повседневный труд для человека, уставшего от собственного бездействия и окружающей его всеобщей праздности, лжи и фальши, и все же Колин попытался объяснить ему, как замечательно на новом месте начать жизнь сначала:

– Те, кто побывал в колониях, рассказывают о неизвестных науке животных и растениях, о совершенно неизученных обычаях местных племен, о неизведанных территориях, которые еще только ждут своих первооткрывателей. Мне кажется, в жизни нет ничего интереснее, чем приносить человечеству новые знания и осваивать новые земли.

Седли равнодушно пожал плечами:

– Не знаю, с меня достаточно и новых актрис, которые каждую неделю появляются на лондонских сценах. Их так много, что мне некогда даже подумать о каких-то там новых землях. Впрочем, я полагаю, что охота за Серебряным Лебедем отвлечет и тебя от мечтаний о заморских колониях.

Колин хмуро посмотрел на приятеля, готового перевести любой разговор на единственную интересующую его тему. Ему была неприятна одна мысль о насквозь фальшивых девицах, которых в большом количестве приведет Ривертон по окончании спектакля. Он жаждал поскорее увидеть Анабеллу, остальное его не интересовало.

«Черт побери, – подумал он, – исполнение поручения Уолчестера увлекает меня чем дальше, тем больше. Его подозрения, несомненно, оправдываются: достаточно вспомнить, как засияли глаза Анабеллы, когда я начал рассказывать ей о Мейнардах. У нее есть какая-то тайна, до которой я непременно доберусь».