Красавица и герцог - Куин Джулия

— Я вовсе не «это» имел в виду, — заметил Джек, чрезвычайно довольный ходом ее мыслей. — Видит Бог, в «этом» я ни за что не стал бы спешить.

Грейс приоткрыла рот. Губы сложились не то чтобы в букву «О», но получился довольно привлекательный овал.

— Если, конечно, мне не пришлось бы, — добавил Джек, сопровождая свои слова томным взглядом из-под полуопущенных век, — выбирать между поспешностью и воздержанием…

— Мистер Одли!

Он выпрямился с довольной улыбкой.

— А я все гадал, когда вы меня одернете.

— Недостаточно скоро, — пробормотала Грейс.

Джек взял в руки вилку и нож и отрезал кусочек бекона.

Толстый розовый ломтик был великолепно прожарен.

— Ну вот опять, как всегда, — пожаловался он, положив аппетитный кусочек в рот. Тщательно прожевав мясо, он проглотил его и добавил: — Я просто не способен быть серьезным.

— А вы же уверяли, что это неправда.

Она наклонилась к нему, всего на дюйм, не больше, но в этом незаметном движении, казалось, таилось предупреждение: «Я слежу за тобой».

Джек ощутил легкую дрожь, волной пробежавшую по спине. Ему нравилось быть предметом внимания мисс Эверсли.

— Вы сказали, — продолжала она, — что нередко бываете серьезным, и предложили мне самой догадаться когда.

— Я так и сказал? В самом деле?

— Ну да. Примерно.

— Ну что ж… — Он облокотился на стол и посмотрел Грейс в лицо. Две пары глаз — зеленые и синие — обменялись долгим изучающим взглядом. — Как вы думаете, сейчас я серьезен?

На мгновение Джеку показалось, что Грейс готова ответить, но она лишь улыбнулась, легко и безмятежно.

— Я не знаю.

— Вы разочаровали меня, мисс Эверсли.

Все с той же ангельской улыбкой она вернулась к еде.

— Я не могу взять на себя смелость судить о вещах, не предназначенных для моих ушей, — прошептала она.

Джек не смог удержаться от смеха.

— У вас весьма изощренное чувство юмора.

Казалось, комплимент пришелся ей по душе, словно мисс Эверсли долгие годы ждала подобной похвалы. Но прежде чем она успела что-либо произнести (если, конечно, она пожелала бы ответить), очарование их уединенной беседы было нарушено грубым вторжением герцогини. Старуха прошествовала к столу, по пятам за ней с несчастным видом плелись две горничные, обе выглядели вконец истерзанными.

— Что тебя так рассмешило? — потребовала ответа герцогиня.

— Ничего особенного, — ответил Джек, решив избавить Грейс от необходимости поддерживать разговор. За пять лет службы у герцогини бедная девочка заслужила небольшую передышку. — Я наслаждался очаровательным обществом мисс Эверсли.

Герцогиня смерила компаньонку и внука недоверчивым, колючим взглядом.

— Мою тарелку, — отрывисто бросила она.

Одна из горничных метнулась к сервировочному столу, но старуха остановила ее окриком:

— Предоставьте это мисс Эверсли. — Грейс молча встала, а герцогиня повернулась к Джеку: — Она единственная, кому удается сделать все так, как надо. — Герцогиня сокрушенно покачала головой и фыркнула, недвусмысленно выражая свое мнение об умственных способностях слуг.

Джек не ответил, решив, что к данному случаю как нельзя лучше подходит излюбленное изречение его тетушки: «Если не можешь сказать ничего приятного, лучше промолчи».

И все же его одолевало искушение произнести похвальную речь в защиту слуг.

Грейс вернулась с тарелкой в руках. Поставив ее на стол перед герцогиней, она точно рассчитанным движением повернула ее так, чтобы яйца оказались ближе всего к вилкам.

Джек наблюдал за этим священнодействием сначала с любопытством, а затем с восхищением. Тарелка герцогини была разделена на шесть одинаковых секций, формой напоминающих клинья, и в каждой из них лежала своя закуска. Эта своеобразная композиция была исполнена с поразительной аккуратностью. Ни одного некрасивого потека или небрежно уроненного кусочка. Даже голландский соус на кружочках яйца лежал безупречно ровными завитушками.

— Это подлинный шедевр, — объявил Джек, наклоняясь вперед. Ему показалось, что Грейс написала соусом поверх яйца свое имя.

Мисс Эверсли метнула в его сторону красноречивый взгляд.

— Это солнечные часы? — спросил Джек с самым невинным видом.

— О чем ты? — проворчала герцогиня, взяв в руку вилку.

— Нет! Не разрушайте эту красоту! — воскликнул Джек, с трудом удерживаясь от смеха. Однако герцогиня уже вонзила вилку в дольку печеного яблока. — Как вы могли! — укоризненно проворчал Джек.