Ваша до рассвета - Медейрос Тереза

– Я никогда не поступил бы так жестоко. Не в случае, когда слепой кормит слепого. Она услышала скрип тарелок, которые он перетаскивал к ней, ставя одну рядом с другой. – Попробуйте это, – сказал он, вкладывая вилку ей в руку.

Чувствуя себя очень неуютно, Саманта ткнула вилкой по тарелке, что стояла перед ней. Она не была уверена, в чем состоит ее цель, поскольку та ускользнула от нее по тарелке. Погоняв предмет по тарелке несколько кругов, ей, наконец, удалось поймать эту неуловимую вещь. Когда она подняла вилку, сочный аромат свежей земляники достиг ее носа. Ее рот наполнился слюной. С трудом завоеванный кусочек был всего в дюйме от ее губ, когда упал с ее вилки и с нахальным шлепаньем приземлился на столе.

– Черт подери все это! – выругалась она, ожидая язвительного замечания Габриэля.

Но он просто обошел вокруг и мягко забрал вилку из ее руки.

– Видите ли, мисс Викершем, когда человек лишен зрения, он вынужден полагаться на другие чувства. Такие как обоняние… – Сладкий аромат земляники заполнил ее нос, и Саманта могла бы поклясться, что чувствует, как нос Габриэля касается ее горла мягким прикосновением. – Осязание… – Его теплые пальцы собственнически прошлись по ее шее, прежде чем он стал водить земляникой по ее дрожащим губам, уговаривая их раскрыться. Его голос стал более глубоким. – Вкус…

Захваченная восхитительной слабостью, она не смогла сопротивляться и открылась ему. Как она могла сопротивляться дьяволу в облике змия, когда он приближается к Еве в Эдемском саду и соблазняет ее запретным плодом. Принимая ее невысказанное приглашение, Габриэль толкнул крупную ягоду земляники в ее приоткрытые губы, и сладкая мякоть взорвалась у нее на языке. Она издала тихий стон удовлетворения.

– Еще? – спросил он, его хрипловатый голос соблазнял, словно дьявол, у ее уха.

Саманта хотела еще. Намного больше. Но она покачала головой и отодвинула его руку, боясь, что он может пробудить голод, который никогда не удовлетворится. – Я не ребенок, – сказала она, намеренно подражая ему. – И я не буду есть таким способом.

– Очень хорошо. Будет по–вашему. – Она услышала, как он снова перетасовывает блюда и пробует каждое, причмокивая губами. – Вот, – наконец сказал он, возвращая вилку ей в руку. – Попробуйте это.

Несмотря на то, что вкрадчивая нотка в его голосе должна была предупредить ее, Саманта смело погрузила вилку в блюда, настроенная доказать, что она может с первой попытке попасть в пищу, какой бы она ни была. Она охнула, поскольку ее рука до самого запястья опустилась миску с какой–то охлажденной массой.

– О силлабабе^[4] Этьена ходят легенды, – Габриэль пробормотал ей в ухо. – Он известен тем, что часами взбивает сливки, добиваясь нужной консистенции.

– Да вы просто трусливый негодяй! – Саманта вытащила руку из липкого угощения. – Вы это сделали нарочно.

Она стала нащупывать салфетку, но рука Габриэля сомкнулась на ее запястье.

– Позвольте мне, – сказал он, поднося ее руку к своему рту.

Шок застал Саманту врасплох, когда ее указательный палец скользнул между губами Габриэля. Влажный жар его рта был абсолютным контрастом по сравнению с холодным силлабабом. Он слизывал густые сливки с ее пальца с такой чувственной энергией, что ее защита начала плавится. Было слишком легко представить себе, как он использует свой искусный язык на другом, гораздо более уязвимом, месте ее тела.

Саманта выдернула руку, ее щеки горели.

– Когда вы пригласили меня поужинать с вами, милорд, я не знала, что я окажусь основным блюдом.

– Напротив, мисс Викершем. Вы стали намного более привлекательным десертом.

– Из–за сладости моей натуры? – она не смогла сопротивляться искушению и задала этот вопрос самым уничтожающим тоном, на какой была способна.

Он громко рассмеялся. Неспособная отказаться от такого редкого зрелища, Саманта стянула с глаз повязку. Габриэль расположился на своем стуле, откинувшись на спинку, его изогнутая усмешка делала соблазнительные морщинки вокруг его глаз более глубокими.

Оставшуюся часть вечера он оставался идеальной компанией за ужином, позволяя ей увидеть отблеск легендарного очарования, которое заставляло огромное количество женщин соперничать за его привязанность. После того, как они, теперь уже пользуясь ложками, а не пальцами, покончили с оставшимся силлабабом, он поднялся и предложил ей свою руку.