Безрассудная любовь - Лоуэлл Элизабет

— У меня по ноге ползет змея.

Глава 20

— Не шевелись, — прошептал Тайрелл и тут же осознал, что это предостережение излишне — кому, как не Жанне, отлично известно, что в присутствии змеи нельзя совершать резких движений. Все, что нужно сделать, — замереть и терпеливо дожидаться, пока змея уползет. — Ты ее видишь? — чуть слышно выдохнул он.

— Нет, — ответила она.

— Не двигайся, — снова произнес он. — Эта змея в тебе не заинтересована, и она скоро уползет, если ты не привлечешь ее внимания.

Но оставаться неподвижной девушке было очень сложно, ее тело сотрясала мелкая дрожь. Она могла бесстрашно смотреть в лицо опасности любого рода, но змей действительно боялась. Слишком свежи были воспоминания о том, как однажды ночью она проснулась от криков отца, который неистово молотил руками, пытаясь стряхнуть гремучую змею, заползшую в его спальный мешок. Она ужалила его в ногу, запястье и щеку.

В то время они углубились в земли индейцев, преследуя призрачную мечту отца отыскать там месторождение золота. Помощи было ждать неоткуда. У них не было при себе травяных настоек и бальзамов, которые могли бы вытянуть яд из ран. Вскрытие сочащихся укусов также ни к чему не привело.

Девушке никогда не забыть, как извивалось тело змеи после того, как она отрезала ее треугольную голову ножом. И уж конечно, в ее память навсегда врезались бесконечно долгие дни агонии и галлюцинаций, прежде чем ее отец умер.

Не осознавая, что делает, Жанна принялась тихонько хныкать. Услышав это, Тай понял, что лежать спокойно и ждать, пока змея уползет добывать себе на ужин мышей или кролика, девушка не сможет. Она слишком напугана и в любой момент может закричать. Тогда последствия будут необратимы.

— Жанна, — настойчиво зашептал он, — все будет хорошо, просто не шевелись. Я обо всем позабочусь. Прошу тебя, не шевелись.

Единственным ответом ему была всевозрастающая дрожь ее тела.

Тайрелл медленно отполз вправо, затем приподнялся на локте и снял с пояса нож. Они с Жанной лежали так, что у него не было другого выбора, кроме как орудовать левой рукой, но это его не остановило. Старый Маккензи научил своих сыновей тому, что у человека, который может сражаться левой рукой, есть преимущество в схватке, а тот, кто одинаково ловко владеет оружием, держа его как правой, так и левой рукой, выходит победителем в любой битве.

Движения Тая и дрожь Жанны заставили змею замереть на месте, словно она решала, представляет ли ситуация для нее опасность, или она нейтральна, как, например, колебания ветра. В тусклом свете сумерек рептилия так хорошо сливалась с окружением, что Тайреллу пришлось напрячь зрение, чтобы ее разглядеть. Заметив ее, он выругался про себя.

Это был полосатый гремучник толщиной с его руку, в клыках которого содержалось достаточно яда, чтобы убить мужчину, не говоря уже о такой хрупкой девушке, как Жанна.

Змея пригнула голову и поползла дальше по ноге девушки. Теперь рептилия настолько приблизилась к Таю, что он без труда различал ее молниеносно мелькающий язычок и треугольную голову, покачивающуюся из стороны в сторону, когда кольца ее тела сокращались, продвигаясь вперед. Он даже видел ее третий глаз — терморецептор, являющийся отличительным признаком ядовитых змей.

Гремучник продолжал двигаться по ноге девушки с тихим шуршанием. Тайрелл наблюдал за ним с выдержкой охотящегося хищника, понимая, что нужно дождаться благоприятного момента, в противном случае рептилия опередит его, а пострадает от его промаха именно Жанна.

Успокаивающе шепча ей, что волноваться не о чем, он заметил, что голова змеи, подчиняясь волнообразному движению колец ее тела, отклонилась влево от ноги девушки. В этот момент он нанес быстрый точный удар, отсекая голову рептилии от туловища. Затем, ни секунды не медля, подцепил ядовитую голову клинком ножа и отбросил ее подальше от Жанны. Точно так же он поступил и с извивающимся туловищем. Затем он крепко обнял девушку.

— Все хорошо, малышка, — шептал он, удерживая ее нервно сотрясающееся тело. — Все хорошо, змея мертва.

Умиротворяющий звук его голоса и руки, нежно поглаживающие ее спину, успокоили Жанну лучше любых слов. Все еще не в силах унять дрожь, девушка как можно крепче прижалась к нему, бессвязно бормоча что-то про яму, в которой собирается вода, про укусы змеи и долгие дни агонии ее отца.