Точно как на небесах - Куин Джулия

Сара усмехнулась:

– Разве ты не видела, как он пожирал тебя глазами?

– Он не пожирал меня глазами, – сказала Гонория, страстно желая, чтобы с ней не согласились.

Ее молитвы были услышаны.

– О нет, пожирал, – возразила Сара. – И кстати, не тревожься о том, что я говорила, я не претендую на него. Не придавай значения моим словам.

Гонория растерянно моргнула.

– В гостях у Ройлов, – напомнила Сара, – я предположила, что он может внезапно влюбиться в меня.

– Ах да, – вспомнила Гонория, и у нее тотчас пересохло в горле при мысли о том, что Маркус может влюбиться в кого-то другого. – Я совсем забыла.

Сара пожала плечами.

– Это была напрасная надежда. – Она окинула взглядом толпу гостей и пробормотала: – Интересно, нет ли среди здешних джентльменов кого-нибудь, кто пожелал бы обвенчаться со мной до среды.

– Сара!

– Ради Бога, успокойся. Я пошутила, – сказала Сара, а потом добавила: – Он снова смотрит на тебя.

– Что? – Гонория едва не подпрыгнула от неожиданности. – Не может быть. Он танцует с Сесили.

– Он танцует с Сесили, а смотрит на тебя, – ответила Сара, явно находя свою реплику чрезвычайно удачной.

Гонории очень хотелось бы думать, что Маркус смотрит на нее с романтическим интересом, но она читала письмо Дэниела и знала, чем продиктованы эти взгляды.

– Он не увлечен мною, дело совсем в другом. – Она покачала головой.

– Неужели? – Сара выглядела так, словно готова была скрестить руки на груди. – В чем же это, скажи на милость?

Гонория нервно сглотнула и незаметно огляделась по сторонам.

– Тебе можно доверить тайну?

– Разумеется.

– Дэниел перед отъездом попросил его «присматривать за мной».

На Сару ее слова не произвели ни малейшего впечатления.

– И это надо держать в тайне?

– Нет, наверное. То есть да. Потому что мне никто ничего не говорил.

– Тогда как ты узнала?

Гонория почувствовала, что краснеет.

– Кажется, я случайно прочитала то, чего не должна была читать.

Сара округлила глаза:

– Неужели? Это так не похоже на тебя.

– Я поддалась минутной слабости.

– И теперь раскаиваешься?

Гонория на секунду задумалась. А потом честно призналась:

– Нет.

– Гонория Смайт-Смит, – улыбнулась Сара, – я горжусь тобой.

– Мне следовало бы спросить почему, – отозвалась Гонория, – но я не знаю, хочу ли услышать ответ.

– Вероятно, ты никогда в жизни не совершала ничего более предосудительного.

– Неправда.

– О, может быть, ты бегала голышом по Гайд-парку и просто забыла рассказать об этом мне?

– Сара!

– Все когда-нибудь читали то, чего не должны были читать. Я счастлива, что ты наконец решила примкнуть к остальному человечеству.

– Я не такая уж безупречно правильная и добропорядочная.

– Разумеется, нет. Однако я не назвала бы тебя безрассудной.

– Я тебя тоже.

– Да. – Сара понуро опустила плечи. – Я не безрассудная.

Они обе помолчали, задумчиво и немного печально. А потом Гонории захотелось немного оживить атмосферу.

– Ты не собираешься бегать голышом по Гайд-парку, правда? – спросила она.

– Только вместе с тобой, – радостно откликнулась Сара.

Гонория рассмеялась и порывисто обняла кузину за плечи.

– Ты знаешь, что я тебя люблю?

– Конечно, знаю, – кивнула Сара. Гонория выжидательно посмотрела на нее.

– Ах да, я тоже тебя люблю, – добавила Сара.

Гонория улыбнулась. Все прекрасно. А если не прекрасно, то по крайней мере нормально. Она в Лондоне, на балу, рядом с любимой кузиной. И пусть они стоят, а не танцуют, пожалуй, так даже лучше. Менуэт изумительно смотрится со стороны. Прекрасный танец – изысканный и величавый. Пары плавно скользят по паркету, наряды дам завораживают нежными переливами голубого, зеленого и жемчужно-серебристого оттенка.

– Это похоже на музыкальную шкатулку, – прошептала Гонория.

– Да, – согласилась Сара, но тотчас разрушила очарование момента, прибавив: – Я ненавижу менуэт.

– Правда?

– Да, – подтвердила она. – Сама не знаю почему.

Гонория задумчиво следила за фигурами менуэта.

Сколько раз она и Сара так же, как сейчас, стояли рядом, рассматривали публику и разговаривали, не глядя друг на друга. Им это не требовалось. Они были по-настоящему близкими людьми, и каждая из них прекрасно понимала, что чувствует подруга-кузина, даже не видя выражения ее лица.

Гонория взглядом отыскала среди танцующих Маркуса и Сесили.

– Как тебе кажется, Сесили имеет виды на Маркуса? – спросила она.

– А тебе? – в свою очередь, поинтересовалась Сара.

Гонория следила за движениями Маркуса. Он исполнял танцевальные па с удивительным для такого крупного мужчины изяществом.

– Не знаю, – пробормотала она.

– А тебе не все равно?

Гонория немного помедлила, сомневаясь, стоит ли раскрывать свои истинные чувства, но в конце концов решилась:

– Думаю, нет.

– Претензии Сесили, даже если они есть, не имеют значения, – сказала Сара. – Она его не интересует.

– Да, она его не интересует, – тихо произнесла Гонория. И еще тише добавила: – И я тоже.

– Поживем – увидим. – Сара повернулась и посмотрела ей в глаза. – Поживем – увидим.

Часом позже Гонория стояла рядом с десертным столом, на котором красовалось абсолютно пустое блюдо. Последний эклер достался ей, и она как раз от души поздравляла себя с этим, когда к ней подошел Маркус и сообщил, что объявили вальс.

– Ты пробовал? – спросила она.

– Что именно?

– Эклеры. Божественно вкусно. О! – Она постаралась удержаться от улыбки. – Прости. Судя по выражению твоего лица, тебе не удалось их попробовать.

– Я рвался сюда весь вечер, – признался Маркус.

– Может быть, принесут еще, – произнесла Гонория самым что ни на есть оптимистичным тоном.

Маркус молча приподнял брови.

– Хотя вряд ли, – вздохнула Гонория. – Мне страшно жаль. Однако мы можем спросить у леди Бриджертон, где она их заказывала. А если это дело рук ее повара… – она постаралась изобразить из себя хитрую бестию, – мы можем переманить его.

Он улыбнулся:

– А еще мы можем потанцевать.

– Да, еще мы можем потанцевать, – радостно согласилась она, и они рука об руку отправились на середину бального зала.

Ей доводилось и раньше танцевать с ним и даже вальсировать раз или два. Однако сегодня все было по-иному. Оркестр еще не заиграл, а она уже чувствовала себя так, словно легко и свободно скользила по зеркальному паркету. А когда Маркус посмотрел ей в глаза и его ладонь легла на ее спину, все вокруг просто перестало существовать. Гонория затаила дыхание. Ее обуревала жажда. Желание обрести что-то, чему она не знала названия. Ей следовало бы испугаться неистовой силы этого желания.