Точно как на небесах - Куин Джулия

Айрис стояла посреди комнаты для репетиций.

– Где Сара? – повторила она.

– Я не знаю, – ответила Гонория, оглядевшись вокруг. – А где Дейзи?

Айрис нетерпеливо махнула рукой в сторону двери:

– Она приводит себя в порядок. Не беспокойся о ней. Уж она-то непременно явится.

– А Сары нет?

Айрис, казалось, готова была взорваться.

– Ты видишь ее здесь?

– Айрис!

– Прости. Я не хотела грубить тебе, но где она?

Гонория раздраженно вздохнула. Неужели Айрис ни о чем больше не беспокоится? Она наверняка не повела бы себя невероятно глупо на глазах у человека, которого любит.

Прошло уже три дня, а Гонории до сих пор становилось плохо при одном воспоминании об этом.

Она не могла точно припомнить, что сказала, зато помнила, как самым отвратительным образом дребезжал ее голос. Помнила, как хотела замолчать, но язык отказывался ей подчиняться. Гонория вела себя совершенно неразумно, и если до того Маркус считал заботу о ней своей обязанностью, то теперь наверняка – неприятной работой.

Даже до того как Гонория начала извергать вздорные фразы таким эмоциональным и капризным тоном, она все равно вела себя глупо. Она танцевала с ним так, как будто он был ее спасением, смотрела на него влюбленным взглядом, а он сказал…

Ничего. Маркус ничего не сказал. Только произнес ее имя. А потом посмотрел на нее так, как будто она позеленела. Он, наверное, подумал – сейчас ее стошнит и еще одна прекрасная пара сапог будет испорчена.

Три дня назад. Три дня. Без единого слова.

– Она должна была появиться уже двадцать минут назад, – проворчала Айрис.

А Гонория прошептала:

– А он должен был появиться уже два дня назад.

Айрис резко повернулась:

– Что ты сказала?

– Возможно, на дороге слишком много карет, – быстро исправилась Гонория.

– Она живет в полумиле отсюда.

Гонория рассеянно кивнула. Она посмотрела на вторую страницу партитуры и обнаружила, что написала там имя Маркуса. Дважды. Нет, трижды. «М.Х.», шрифт с завитушками, около половинной ноты. Боже мой. Какая же она ничтожная.

– Гонория! Гонория! Ты меня слышишь?

Снова Айрис. Гонория сдержала стон.

– Уверена, она скоро будет, – успокаивающе произнесла она.

– Уверена? – переспросила Айрис. – А я нет. Я так и знала.

– Что знала?

– Разве ты не понимаешь? Она не приедет.

Гонория наконец подняла глаза.

– О, не говори глупостей. Сара никогда так не поступит.

– Правда? – Айрис недоверчиво, с паникой во взгляде посмотрела на кузину. – Правда?

Гонория на секунду замерла.

– О Боже.

– Я говорила тебе, не стоило выбирать «Квартет № 1». Сара не так уж плохо играет на фортепиано, но это произведение – слишком сложное.

– Но оно сложное и для нас, – слабо возразила Гонория. Ей стало плохо.

– Не такое сложное, как для пианиста. И кроме того, не так уж важно, насколько сложны партии скрипок, поскольку… – Айрис резко замолчала и покраснела.

– Ты меня не обидела, – сказала Гонория, – я знаю, я играю ужасно. А Дейзи – еще хуже. Мы одинаково плохо сыграем любое произведение.

– Я не могу поверить, – исступленно меряя комнату шагами, произнесла Айрис, – не могу поверить, что она так поступит.

– Мы еще не знаем, что она не будет играть, – заметила Гонория.

Айрис резко повернулась:

– Неужели?

Гонория поежилась. Айрис права. Сара никогда не опаздывала на репетицию на двадцать – нет, на двадцать пять – минут.

– Этого бы не случилось, если бы ты не выбрала такое сложное произведение, – упрекнула кузину Айрис.

Гонория вскочила:

– Не пытайся свалить всю вину на меня! Это не я всю последнюю неделю жаловалась… Ах, не важно. Я здесь, а ее нет, и я решительно не понимаю, в чем я виновата.

– Нет-нет, конечно, – ответила, кивая, Айрис. – Прости… О! Я не могу поверить, что она так поступила со мной.

– С нами, – тихо поправила Гонория.

– Да, но это я не хотела выступать. Вас с Дейзи это не волновало.

– Не понимаю, какая здесь связь? – произнесла Гонория.

– Я не знаю, – взвыла Айрис. – Но мы все должны быть вместе. Ты так сказала. Ты повторяла это каждый день. И если я собиралась переступить через свою гордость и унизиться перед всеми, кого я знаю, то и Сара должна была поступить так же.

И тут появилась Дейзи.

– Что происходит? – спросила она. – Почему Айрис так расстроена?

– Сара не приехала, – объяснила Гонория.

Дейзи взглянула на часы, стоявшие на камине.

– Очень неприлично с ее стороны. Она опаздывает уже на полчаса.

– Она не приедет, – бесстрастно произнесла Айрис.

– Мы пока не знаем этого точно, – напомнила Гонория.

– Что значит – не приедет? – переспросила Дейзи. – Она не может не приехать. Как можно исполнять квартет для фортепиано без фортепиано?

В комнате повисла долгая тишина. А потом Айрис ахнула:

– Дейзи, ты гений!

Дейзи хотя и выглядела довольной, тем не менее на всякий случай уточнила:

– Да?

– Мы можем отменить представление!

– Нет, – с ходу отмела идею Дейзи и повернулась к Гонории. – Я не хочу этого делать.

– У нас нет выбора, – радостно продолжила Айрис. – Все, как ты сказала. Мы не можем играть фортепианный квартет без фортепиано.

О, какая же Сара молодец!

Гонорию, однако, было не так просто убедить. Да, она любила Сару, но трудно представить, будто та все придумала заранее.

– Ты действительно думаешь, что она решила сорвать концерт?

– Не важно, чего она хотела, – честно призналась Айрис. – Я просто так рада… – Мгновение она не знала, что сказать. – Я свободна! Мы свободны! Мы…

– Девочки! Девочки!

Крик из-за двери прервал Айрис на полуслове. Мать Сары, тетушка Шарлотта – известная остальному миру под именем леди Плейнсуорт, – быстро вошла в комнату в сопровождении молодой темноволосой женщины, одетой в хорошо сшитое, но ужасно скучное платье, выдававшее в ней гувернантку.

У Гонории появилось плохое предчувствие.

Дело не в незнакомке. Она выглядела очень приятной, хотя и немного смущенной – она оказалась втянутой в семейную ссору. А вот тетушка Шарлотта выглядела пугающе.

– Сара заболела, – объявила она.

– О нет, – воскликнула Дейзи, драматически опускаясь в кресло. – Что же нам делать?

– Я убью ее, – прошептала Айрис Гонории.

– Конечно, я не могу допустить отмены концерта, – продолжила тетушка Шарлотта. – Я бы не смогла пережить такую трагедию.

– И ее тоже, – тихо добавила Айрис.

– Моей первой мыслью было нарушить традицию и попросить сыграть одну из предыдущих исполнительниц, но в квартете не было пианисток со времен Филиппы, игравшей в 1816 году.