Проснись, моя любовь! - Шоун Робин

- Нет, я не… Я думаю, было бы лучшим мне позавтракать здесь, в комнате. Его светлость, должно быть, сильно устал… - Элейн вспомнила его деятельные пальцы. - Я думаю, он хочет поспать в… - Она как будто заново ощутила проникающий в нее палец. - Я хочу, чтобы мне принесли поднос сюда, - решительно закончила она.

Кейти положила руку между лопаток и подтолкнула ее вперед. - Хорошо, вам следует поторопиться с одеванием, мэм. Лорд уже встал, я лично видела его, когда готовила вам ванну.

Элейн неохотно зашла за японскую ширму. Кейти с утра развела сильный огонь. Языки пламени выпрыгивали в дымоход. Находясь в десяти шагах от огня, Элейн ощущала сильные потоки горячего воздуха.

Она подумала об этой глупой записке. Что если служанка действительно отнесла ее лорду?

- У тебя записка, которую я давала?

- Она в моем кармане, мэм, но она мне не нужна. Я сказала мистеру Фрицу, что вы хотите, и он спросил у лорда. И тот ответил мистеру Фрицу, что очень хорошо, что вы принимаете ванну в это время месяца.

Элейн почувствовала, что сейчас ее щеки просто вспыхнут от залившего их жара. Неужели не было никаких прав на частную жизнь в девятнадцатом столетии?

Она молча покорилась помощи служанки.

- Вам нужно пойти туда, мэм. Лорд, он сказал, что вы должны иметь все, что захотите. Хотя это действительно немного странно, миледи, завтракать в своей комнате в то время, когда он вернулся. Я говорила им, что они ошибаются; это все старая Хэтти командовала вами, что вы на самом деле не отвергаете лорда, и вот, на тебе. - Кейти подоткнула узел с грязной ночной рубашкой и полотенцем под поднос с пустой чашкой. - Сейчас я принесу ваш завтрак, если вам так угодно.

Дверь резко захлопнулась за служанкой. В воцарившейся тишине было слышно пламя и треск огня.

Морриган отвергает лорда! Как нелепо. Невозможно представить себе его отвергнутым. Никем.

Жара, излучаемая камином, была невыносима. С мокрых концов волос поднимался пар. Она вскочила и бросилась открывать двери на балкон.

Солнце было ярким и желтым, небо - чистым, голубым. Темное пятнышко висело и танцевало в вышине. Тишина была осязаемой.

Элейн покрутила золотое кольцо на пальце, бессознательно ища алмаз со своего обручального кольца, который привыкла теребить.

Был бы это Чикаго, подумала она, небо было бы серым и грязным, - вот что можно было бы увидеть. Она бы сидела за столом с огромной кучей несделанных отчетов с таблицами. Из прихожей бы раздавались щелкающие звуки пяти принтеров.

Темное танцующее пятнышко резко нырнуло вниз.

Нет. Шесть дней тому назад она проснулась в этом времени. Мысленно Элейн вела отсчет с того дня, когда она бы могла проснуться в двадцатом столетии, - с понедельника.

Она нахмурилась.

Была бы сейчас у себя дома - занималась бы субботней уборкой. И Мэтью был бы… где?

В своем кабинете, корпя над учетными журналами? В офисе?

Маленькое пятнышко увеличивалось все сильней и сильней, бесформенный комок превращался в птицу. Она стремительно мчалась по воздуху, и когда ее клюв был буквально в нескольких дюймах от макушки дерева, птица резко по дуге поменяла направление и устремилась в небесную высь.

В прошлую ночь лорд непрерывно говорил. Что, интересно, имелось ввиду, когда лорд сказал, что раньше он не понимал?

Слава Богу, что у нее - вернее у Морриган - сейчас критические дни. И что Кейти сказала об этом Фрицу, а тот, в свою очередь, передал это своему господину. Он наверняка не побеспокоит ее сейчас. Викторианцы считали менструацию опасным делом - реакция Кейти подтвердила это. Элейн могла бы изобразить, что у нее спазмы живота. Это дало бы ей недельную отсрочку от угрозы быть помещенной в сумасшедший дом.

Она взглянула на золотое кольцо, которое бессознательно крутила вновь и вновь.

В то первое утро Хэтти требовала, чтобы Элейн отдала его ей, как будто было преступлением носить обручальные кольца. Как будто брак сам по себе был криминалом.

Неужели Морриган заставили отвергнуть лорда?

Показывал ли он ей книжку с иллюстрациями перед тем, как отправиться с ней в постель?

Кейти поскреблась в дверь. Живот заурчал в ожидании. Она с отвращением взглянула на него. Если в скором времени ей не удастся вернуться в свое время, тело Морриган станет таким же пухлым, каким было ее собственное в двадцатом веке. Эти мысли, тем не менее, не удержали Элейн от того, чтобы поудобней усесться на бамбуковом стуле.