Герцог и я - Куин Джулия

— Интересная мысль, — задумчиво произнес Колин. — Я должен ее хорошенько обдумать, а потому удаляюсь. Приятного вечера вам обоим.

Он отвесил церемонный поклон и исчез.

Дафна и Саймон какое-то время молчали — то ли отдыхая от присутствия Колина, то ли находясь в некотором замешательстве.

Дафна первой нарушила молчание.

— Следующее явление, — сказала она, — приход моей матери.

— Явление третье, — подхватил Саймон с кривоватой улыбкой, — те же и Энтони.

Спасаясь от дальнейшего перечисления своих родственников, Дафла сказала:

— Не ожидала, что вы будете здесь сегодня.

Он пожал плечами, на его черном, ладно сидящем фраке появились чуть заметные морщины.

— Мне стало скучно, — ответил он с расстановкой. Она с удивлением взглянула на него:

— Настолько скучно, что вы не поленились отправиться в другой конец Лондона на нудный ежегодный бал? Простите, не понимаю вас.

— Я сам не понимаю, — сказал он миролюбиво, и это ослабило ее обиду на его ленивый тон.

— Рада, что вы пришли, — призналась она. — Здесь такая тоска.

— Неужели?

— Кроме того, меня замучили расспросами о вас.

— Неужели? — более саркастическим тоном повторил он.

— Представьте себе. И больше всех недоумевала моя мама.

— Что же так удивило эту достойную даму?

— Она всего-навсего хотела знать, почему вы после того злосчастного обеда ни разу не нанесли нам визита. — Наконец-то Дафна (призывая себе в помощь свою мать) могла задать ему вопрос, мучивший ее уже довольно долгое время.

Саймон нахмурился:

— Вы считаете это необходимым? Я полагал, что для сохранения мифа о нашем с вами романе достаточно, если буду оказывать вам явное внимание на этих чертовых званых вечерах. Разве я не делал этого?

Только сейчас она поняла, как печально могут порой звучать такие приятные слова: «роман», «внимание».

— Ваше внимание, как вы его называете, — сказала она, — может, пожалуй, обмануть кого угодно, только не мою мать.

«И не меня! Не меня!» — хотелось ей крикнуть.

— В самом деле? — спросил он чуть растерянно.

— Конечно. Особенно если ваше отсутствие у нас в доме отмечено в этой дурацкой «Хронике».

— Откуда она, эта чертова леди… как ее?..

— Уислдаун, — подсказала Дафна.

— Откуда она может знать все подробности нашей жизни? Наверное, содержит целую шайку шпионов?

— Весьма вероятно, — подтвердила Дафна. — Тем более вам следует поскорее нанести нам визит, иначе ее домыслам поверит все общество и наши усилия окажутся напрасными. Великолепный план увянет, не успев расцвести.

— Хотел бы я, — сквозь зубы проговорил Саймон, — чтобы эта проныра использовала свой талант как-нибудь по-другому.

— Как? — поинтересовалась Дафна.

— Не знаю… Ну, пусть пишет роман… пьесу. Поэму, черт ее побери!

— О, если б только леди Уислдаун услышала ваши слова! Возможно, она сочла бы их за комплимент. Но боюсь, большинство не придерживается такого мнения о ней, зато подхватывает чуть ли не каждое ее слово и делает выводы. Меня сегодня спросили около десятка женщин, когда я получу наконец предложение от герцога такого-то, если уже не получила. Или, может, все расстроилось? — спрашивали они.

— Полагаю, вы заверили их, что я отчаянно влюблен и просто робею… жду удобного момента?

Дафна почувствовала, как что-то оборвалось у нее в груди. С огромным усилием она изобразила улыбку и придала голосу веселый тон.

— Конечно, — сказала она, — именно так я и сделала.

Саймон рассмеялся.

— Вы говорили о любопытствующих женщинах, — сказал он. — А что спрашивали мужчины?

Она наморщила лоб:

— Мужчины? О, их было не много. Всего один. Старый чудаковатый герцог. Он говорил не о браке, а о том, что очень хорошо знал вашего отца.

Лицо Саймона окаменело. Дафна, не придав этому особого значения, продолжала:

— Он много распространялся о том, какой славный человек был ваш отец. Как берег и лелеял свой герцогский титул и достоинство и что, если бы все герцоги были такими, наша страна возвысилась бы еще больше над всем миром.

Саймон по-прежнему не произносил ни слова. Дафна задумчиво посмотрела на него.

— Знаете, — сказала она, — я вдруг подумала… Вы никогда не рассказывали ничего о своем отце.

— Наверное, потому, что не считал нужным о нем говорить.

Ее неприятно поразила его резкость. Пусть это относилось не к ней, но слова Саймона тем более прозвучали странно — ведь речь шла о его отце.