Похищенная невеста - Линдсей Джоанна

– Да. Джон решил позволить Филипу остаться. И Томми все известно. Филип вошел как раз в тот момент, когда я согласилась выйти замуж за Томми. О, Джонси, что мне делать?! - зарыдала Кристина. - Он явился за сыном, но не за мной! И он так холоден со мной, и… Господи, как мне вынести это? Как я смогу смотреть на Эстеллу и Филипа?

– Все будет хорошо, мисс Крисси, вот увидишь! А теперь перестань плакать, иначе малыш никогда не успокоится.

Кристина осторожно прикрыла дверь детской и, обернувшись, увидела выходившего из соседней комнаты Филипа. Она попыталась проскользнуть мимо, чтобы спуститься к лестнице, но он преградил ей путь.

– Филип Джуниор спит? - поддразнил он.

– Да, - ответила Кристина, стараясь не встречаться с ним взглядом. - Твоя спальня, надеюсь, достаточно удобна?

– Сойдет, - кивнул Филип, приподнимая ее лицо, - но я предпочел бы твою.

И неожиданно притянул ее к себе, сжав в объятиях, впившись губами в эти соблазнительные губы, требуя ответа. Кристина покорилась, с радостью ответила на его поцелуй - и все эти долгие одинокие месяцы исчезли в мгновение ока.

– Ах, Тина, почему ты не призналась, что носишь моего ребенка? - хрипло пробормотал он.

– Я сама не знала, пока не обнаружила уже на третьем месяце. Но к тому времени было слишком поздно - ты уже женился на Нуре.

– На Hype? - расхохотался он, глядя в нежные глаза. - Я…

И тут Филип оцепенел. Значит…, значит, она вернулась к брату, потому что захотела. Филип надеялся, что Кристина уехала лишь из-за того, что уже знала о беременности и боялась, что он не захочет ребенка. Когда он смирится с тем, что эта женщина ненавидит его?!

– Филип, что с тобой? - недоуменно спросила Кристина, заметив, как похолодели его глаза.

– Вам лучше вернуться к своему любовнику, мадам. Уверен, вы предпочитаете его поцелуи моим, - отрезал Филип, отталкивая ее.

Кристина глядела ему в спину, чувствуя, как подгибаются колени. Что такого она сказала? За что он так жестоко обидел ее? Лишь мгновение назад она была невыразимо счастлива, а сейчас чувствует себя так, словно умирает.

– О, Филип! Я знала, что вы приедете! - послышался радостный возглас Эстеллы.

– Я надеялся, что вы еще не успели покинуть здешнюю обитель, дорогая. Это сделает мое пребывание здесь еще приятнее, - галантно ответил Филип.

Кристина, не обращая внимания на слезы, слепившие ее глаза и обжигавшие веки, медленно побрела в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь. Потом, как в полусне, подошла к кровати, упала на нее и зарылась лицом в подушку.

Нет, она не сможет спокойно смотреть, как Филип флиртует с Эстеллой. За что он так ненавидит ее? Куда делось желание, которое он испытывал к ней? Как вынести вид смеющихся Эстеллы и Филипа, когда ее сердце разрывается?

Филип стоял на пороге, глядя на спящую Кристину. Он и раньше не раз наблюдал за ней, но тогда мог любить ее, мог овладеть этим прекрасным телом…, и сейчас он хотел именно этого. Она была так прелестна!

Золотистые волосы лежат на подушке густым покрывалом, лицо спокойно и невинно. Если бы только она питала к нему хоть какую-то привязанность! Счастливее Филипа не было бы на земле человека!

Странно, почему Кристина не спустилась к ужину? Он собирался показать ей, что может быть таким же равнодушным, как она, и все внимание уделять Эстелле. Но его ждало разочарование - Кристина не появилась. Эстелла была милой и хорошенькой, но не могла сравниться с Кристиной - ни одна женщина не могла сравниться с Кристиной. Почему же ему выпало на долю полюбить такую лживую негодяйку?

Филип Джуниор заплакал, и Филип поспешно отступил за дверь, чтобы незаметно понаблюдать за Кристиной. Она вошла в детскую, и Филип с удивлением заметил на ней черный бурнус, сшитый еще в Египте. Почему Кристина не сожгла его? Очевидно, этот наряд не будил в ней таких воспоминаний, как в Филипе.

Кристина приблизилась к колыбели, откидывая со лба пряди длинных золотистых, струившихся по спине волос, и Филип Джуниор немедленно перестал плакать при виде матери.

– Доброе утро, любовь моя. Ты позволил мамочке поспать сегодня подольше, дорогой? Радость моя, солнышко мое! Что бы я делала без тебя?

Филип лишь сейчас понял, как велика любовь Кристины к малышу, и обрадовался. Но все-таки как случилось, что она назвала сына в его честь?

Почувствовав присутствие Филипа, Кристина неожиданно обернулась, но, увидев его, стоявшего у двери, ничего не сказала, просто подняла ребенка из колыбели, уселась в обитое синим бархатом кресло-качалку в углу комнаты и начала медленно расстегивать ночную сорочку.

Ее упорное молчание начало раздражать Филипа. Пусть уж лучше кричит, ругается, чем полностью игнорирует его!

– Вижу, ты уже успела забыть о своей так называемой скромности, - жестко бросил он.

– По-моему, ты вчера достаточно ясно выразился, Филип, - не стоит скрывать то, что ты видел сотни раз, - спокойно ответила Кристина с еле заметной улыбкой, не затронувшей прозрачных сине-зеленых глаз.

Филип рассмеялся. Сегодня она не сумеет вывести его из себя! Но смех тут же замер на его губах при виде сына, мирно сосущего грудь матери. Это его дитя и женщина, которую он все еще желает! Нет, он не смирится со своим поражением. Он сумеет найти способ завладеть ими обоими!

– У него неплохой аппетит. Тебе не понадобилась кормилица? - спросил Филип.

– У меня молока достаточно. Не беспокойся, о Филипе Джуниоре есть кому позаботиться, - сухо обронила Кристина.

Филип тяжело вздохнул. Кажется, не стоит искать ехидную или уничтожающую реплику, чтобы рассердить ее, - достаточно самого невинного вопроса.

– Я вовсе не хотел намекнуть, что ты плохая мать. Должен признать, материнство тебе к лицу, Кристина. Ты действительно любишь моего сына, - тихо признался он, поднимая прядь ее волос, упавшую за спинку кресла, и нежно перебирая ее.

– Спасибо, - шепнула она.

– Где ты его крестила? - поинтересовался Филип. Он не хотел уходить и поэтому решил попытаться продолжить разговор.

– Он еще не крещен.

– Господи, Кристина! Детей крестят через месяц после рождения! Чего ты ждешь? - взорвался Филип и, обойдя кресло, гневно уставился на Кристину.

– Черт побери! Прекрати орать на меня! Я просто не подумала об этом, вот и все! Извини, не привыкла рожать детей! - закричала она так же гневно. Ее ясные глаза мгновенно потемнели, приобретя оттенок темного сапфира.

Филип в три шага добрался до двери, но снова обернулся, цепенея от ярости.

– Он будет окрещен сегодня! Сейчас же! Оденься, приготовь моего сына и будь готова к отъезду через час!

– Это мой дом, Филип, а не твой лагерь в горах. И ты не имеешь права приказывать мне, что делать!