Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин

— Я обязан? Надо подумать. Ладно, ты уже достаточно подурачилась, Мэгги, можешь теперь оставить нас одних.

— Сию минуту, — ответила Мэгги, недовольная желанием графа удалить ее. — Позвольте лишь прикрыть этой хорошенькой шалью ее плечи. К вечеру становится прохладно, а я не хочу, чтобы она схватила простуду. Вот так, Дукесса. Теперь ты, бесспорно, прекрасна. Я одобряю.

— Спасибо, Мэгги. Можешь идти.

Мэгги, кивнув Дукессе и подмигнув графу, направилась к выходу, не переставая на ходу поправлять и взбивать свои пышные красные кудри.

— Где ты откопала этого черта в юбке? — спросил он, уставившись в изумлении на закрывшуюся за Мэгги дверь.

— Ах, это сделал Баджи в Портсмуте. Вернее, это она нашла его, оттолкнув от колес какого-то экипажа. Мне нужна была горничная, а ей — какое-нибудь место. Она была актрисой без роли. Я нашла ее неглупым и очаровательным созданием.

— Она подмигнула мне!

— Да, она никогда прежде не была служанкой и привыкла пользоваться тем, что мужчины постоянно пялятся на нее. Возможно, она забыла о своем истинном положении здесь и решила, что ты неплохой объект для ее флирта.

"Или неплохой кандидат в ее покровители”, — подумал Марк. Вслух же он сказал, укоризненно покачивая головой:

— Боже, актриса в качестве горничной у графини Чейз! И это все ее рекомендации? Что ж, профессия объясняет ее манеры. Он называет ее графиней — значит, еще не все потеряно.

— Ты не должна позволять ей называть тебя Дукессой. Это слишком дерзко с ее стороны Тебя вообще каждый может называть Дукессой. Ты никакая не Дукесса, а графиня и моя леди.

— Какие пустяки, мне это вовсе не важно, — сказала она, пристально разглядывая его. — Скажи лучше, как твоя рука?

— Что? Ах, моя рука. Прекрасно. Хотя немного побаливает, я не давал ей отдыхать в последнее время.

— А твои ребра?

Марк тяжело уставился на нее в своей дьявольской позе — со скрещенными на груди руками. Он смотрел на нее так, словно хотел внушить благоговейный ужас к своей особе.

— Что это значит? Забота любящей жены?

— Возможно.

— Мои ребра в порядке.

— Я рада.

— Я встретил Тревора. Он скакал на Клэнси, словно слившись с ним, и казался настоящим кентавром.

Она улыбнулась. Не просто приподняв уголки рта, как обычно, а по-настоящему. Он помнил, что она уже видела Тревора, но продолжал стоять на своем.

— Тревор — это никудышное имя для денди.

— Возможно, но нельзя сказать, что он женствен и изнежен. Ты согласен?

— Да, черт побери! Но это просто смешно, прицепить такое романтическое имя к мужчине его нрава и сложения.

— Да. — Она помолчала и вдруг пристально посмотрела на него. — Я очень рада видеть тебя, Марк. Значит, я не зря надеялась на твой приезд.

— Вообще-то я не собирался этого делать, но.., к черту… — Она почувствовала его замешательство.

— Несмотря ни на что, я рада видеть тебя здесь. Тетя Вильгельмина очень сложная женщина, прямо-таки загадочная. Урсула мила. Полагаю, ты успел это заметить сегодня утром в саду. Джеймс — мой ровесник, возможно, чуть старше… Не знаю, что можно еще сказать о нем. У него слишком отстраненное выражение лица. Должно быть, что-то с ним не так. Тревор, как ты уже, наверное, и сам убедился, совершенно очарователен и.., добр.

— Что означает в твоих устах “очарователен”?

— Он очень сильный и красивый мужчина.

— Я хочу, чтобы ты была более осторожна и думала, что говоришь в его присутствии. По-моему, его отношение к тебе имеет не совсем дружеский оттенок. Ты невинна и неопытна, а он уже довольно искушенный мужчина и, как мне кажется, не прочь приволокнуться за тобой.

— Вряд ли я могу считаться невинной. Ведь наш брак состоялся, я — твоя жена.

Его глаза округлились от изумления.

— Да, — медленно произнес он. — Это так. Но мне надоело без конца спорить с тобой. А теперь скажи, почему ты так уж рада видеть меня здесь?

Дукесса ответила отрывисто и резко:

— Ты — мой муж, и я скучала без тебя.

— Твой муж, — передразнил он ее с явным сарказмом. На какой-то миг до этого он сумел забыть о ее вероломстве, но теперь подозрительность вновь вспыхнула в нем. — А тебе не кажется странным, что мы с тобой муж и жена, Дукесса? Я помню тебя в девять лет, худой, с торчащими коленками, спокойной, отчужденной, замкнутой и.., наблюдательной. Я увидел будущую красавицу в том тихом, печальном ребенке и назвал тебя Дукессой.

— Да, — ответила она. — Мне было девять лет, а тебе — четырнадцать, и ты был гордым и сильным, как “собственный сын дьявола”. Мой отец не заблуждался, говоря это. Ты вовлекал маленьких Чарли и Марка в разные дурные забавы. Отец всегда знал, кто верховодил ими, всегда! Может быть, вспомнишь, как вы сколотили грубый гроб из сосны и, прокравшись ночью в церковь, поставили его на пол перед алтарем?! На следующий день было воскресенье, люди пришли в церковь и молча смотрели на этот гроб с вульгарным подобием букета, лежавшим на крышке. Все боялись, и никто не решался открыть его… — Она едва заметно улыбнулась. — Я всегда смотрела на тебя снизу вверх, а ты, пользуясь тем, что был старше, старался запугать меня.