Проснись, моя любовь! - Шоун Робин

- Отлично, дорогая, - шептал он у ее виска, шеи, в ухо. Его палец скользнул внутрь бархатного лифа. Она резко дернулась от этого исследующего давления.

- Ты пока не готова. Все в порядке. Мы будем практиковаться. Тебе хотелось бы этого? Хотела бы ты, чтобы я сосал твою грудь?

Элейн дрожала мелкой дрожью и задыхалась. Прежде, чем она поняла его намерения, он вынул палец из корсажа и потянулся к подолу бархатной юбки. Его рука скользнула вверх к панталонам, вызывая неясное чувство, а затем - к разрезу на них.

- Что ты делаешь? - Все эмоции, переполнявшие Элейн, вылились в крик отчаяния. Она рванулась к его запястью, но опоздала. Его рука была уже там, трогая и надавливая на толстую прокладку, а затем направилась дальше, исследуя крепление в самодельном гигиеническом поясе. Пальцы возвратились, чтобы исследовать свернутую ткань, закрывавшую промежность.

- Yoni женщины - вторая составляющая marmas.

Элейн было совершенно наплевать, что там представляет ее yoni. Стиснув зубы, она отчаянно тащила его руку подальше от того места, которого в определенные дни месяца не должен касаться ни один мужчина.

- Ш-ш-ш-ш, я знаю, знаю… Только позволь мне слегка прикоснуться. Не смущайся, в этом нет ничего такого, чтобы стыдиться, это совершенно естественно и для тебя, и для меня. Приверженцы тантры верят в магию истечения женщины, считается, что в это время она самая чистая…

Совершенно естественно! Чистая!

Это девятнадцатый век! Ничто, связанное с физиологией, не было естественным или чистым в девятнадцатом веке. Боже мой, он же викторианец! Почему он не может вести себя как все?

Настойчивые пальцы определили нужное место под свернутой тканью. Он начал ритмичное надавливание. Элейн напряглась от хлынувших потоком нежелательных ощущений.

- Смешение сексуальных жидкостей мужчины и женщины называют yoni-tattva, оно обладает большой силой и используется в основных практиках, но только тогда, когда сперма мужчины смешивается с истечением женщины, yoni-pushpa, - только тогда и через это можно достичь просветления.

Элейн не хотела этого, вне зависимости от того, одобряет это тантра-йога или нет. Она не хотела оставаться в беспомощном состоянии, особенно с ним, просто фонтанирующим заморскими практиками. Это было извращением, это было опасно, это позволяло слишком легко позабыть, что ее желание вызвано лишь гормонами и что лорд являлся мужем Морриган. Он не стал бы так пристально смотреть на Элейн, если бы увидел ее в двадцатом веке.

- Я хочу, чтобы ты чувствовала, Морриган, хочу, чтобы ты горела и страстно жаждала. Хочу, чтобы ты знала, на что это похоже, когда хочешь чего-то настолько неистово, что чувствуешь, что умрешь, если не достигнешь желаемого. Я хочу, чтобы ты ощутила это сейчас.

Жеребец перешел в галоп. Элейн отпустила запястье и схватилась за руку, держащую поводья на ее талии. Их тела больше не двигались в унисон. Лорд энергично давил на свернутую ткань, вынуждая Элейн ощущать то свою эрекцию, которую он даже не пытался скрыть, то работу своих пальцев. Движения лошади заставляли ее подпрыгивать и скользить навстречу возбуждающему прикосновению.

Дыхание Элейн участилось и стало тяжелым. Энергия, которая исходила из ее сосков, казалось, утроилась в той, другой marmas. Откинувшись назад на твердые мускулы груди и живота лорда, она снова потянулась и сжала его запястье, к ее вечному позору, сильнее надавливая на свернутую ткань, сильнее, сильнее.

Зеленые поля слились в одно пятно. Дыхание жеребца перешло в храп.

- Скажи мое имя, Морриган. Назови его, и я дам тебе то, что ты хочешь, в чем так нуждаешься. - Ветер хлестал в его голосе, больше не было жаркого влажного шепота, только холодный бесстрастный приказ. - Скажи!

Да, да, она сказала бы это, черт бы его побрал, она сказала бы все, что он ни попросил, но она не знает, что сказать! Сердце Элейн билось так, будто собиралось взорваться, она не могла вздохнуть. Она сейчас упадет в обморок. Он должен закончить это, он должен закончить это сейчас…

- Бедная Морриган.

- Не-е-ет! Не останавливайся!

Элейн крепче схватила его за запястье, пытаясь удержать. Он взялся за подол ее юбки и стал одергивать его вниз, а также поправлять платье вокруг нее. Она была вынуждена выпустить запястье, иначе бы ей пришлось расстаться с собственной рукой или свалиться с лошади.