Серебряный лебедь - Мартин Дебора

Уолчестер судорожно потер подбородок, не сводя глаз с перстня.

– Я не знаю, – он беспомощно посмотрел на Хэмпдена. – Чума всех разрази! Я не знаю.

Колин с горечью подумал, насколько права была Анабелла, остерегаясь мужчин, которые, не задумываясь, рассеивают свое потомство по всему свету.

– Так все-таки может она оказаться вашей дочерью? – продолжал настаивать Колин. – Есть ли хоть малейший шанс?

– Шанс есть всегда. Господи, Хэмпден, неужто вы не понимаете, что мужчина срывает цветы удовольствия повсюду, где их находит?

– Итак, она может быть вашей дочерью от связи… с молочницей… с кухаркой… или с женой норвудского трактирщика, поскольку вы сами упомянули Норвуд.

Резкие слова Хэмпдена заставили Уолчестера задуматься. Граф закрыл морщинистое лицо ладонями и, помолчав, гневно прорычал:

– Это невозможно. Если она действительно из Норвуда и по праву владеет моим перстнем, ее матерью может быть только одна женщина, а она не молочница и не кухарка.

– Кто же она? Вы просили меня разузнать все об Анабелле, но не удосужились сообщить мне хоть что-то о себе. Так кто же ее мать?

Даже слабый свет свечи позволил Колину увидеть, какой мукой исказилось лицо Уолчестера.

– ЕСЛИ эта дрянная девчонка на самом деле моя дочь, то ее матерью может быть только Феба Харлоу, дочь сэра Лайонела Харлоу.

Колин изумленно уставился на графа. «СЭР Лайонел Харлоу? Теперь понятно, почему Анабелле так удавались роли знатных дам – она сама была ЛЕДИ«, – мгновенно пронеслось в голове у Колина, и его охватила ярость.

– Значит, вы соблазнили дворянку и бросили ее с вашим ребенком? Как можно было совершить такую низость?

Почувствовав негодование в голосе юного маркиза, Уолчестер рассердился:

– Клянусь, я ничего не знал о ребенке. Позже я слышал, что ее удачно выдали замуж за богатого сквайра по фамилии Тейлор. Могли бы и сообразить, что даже если бы я вернулся за ней, – вспомните, тогда шла гражданская война, – то ничего бы не изменилось. Она вышла замуж.

– Да. С вашим ребенком в чреве.

Уолчестер вскочил и, злобно сверкая глазами, уставился на Колина.

– Какое право вы имеете так говорить? Вы сами, несомненно, наплодили кучу ублюдков по всей стране. У меня же только одна дочь… хотя и это еще надо доказать!

Колину безумно хотелось врезать кулаком по выпирающей челюсти графа. Но, несколько раз глубоко вздохнув, он нашел в себе силы более или менее спокойно возразить:

– Насколько мне известно, у меня нет детей. А если бы такое случилось, я непременно нашел бы способ их обеспечить.

Уолчестер, не моргнув глазом, парировал:

– Моя дочь – если она, конечно, моя дочь – выросла в доме богатого сквайра. Разве это не обеспечение?

– Этот богатый сквайр регулярно избивал ее. Я сам видел рубцы от розог на ее спине.

Граф, помрачнев, отошел к окну и вперил взор в холодную черную ночь. Не поворачиваясь к Колину, он сдавленным голосом произнес:

– Хэмпден, вы дерзкий, самонадеянный молокосос.

– Вы знали это, когда просили меня о помощи.

Рука графа непроизвольно сжалась в кулак, и он почти беззвучно прошептал:

– Что с ее матерью?

– И она и сквайр умерли. Так, во всяком случае, сказала мне Анабелла.

Уолчестер резко повернулся к собеседнику.

– Феба умерла? Но ей же всего… лет сорок…

– Анабелла больше ничего не сказала, но я ей поверил. В театр, по ее словам, она пришла из-за безденежья.

Лицо Уолчестера посуровело.

– Да-да, в театр. Вы прекрасно выполнили мою просьбу. Единственное темное пятно, которое вам удалось отыскать в моем прошлом, – это дочь-шлюха. Благодарю вас за помощь.

Удивленный яростью, с которой граф произнес последние фразы, Колин, стараясь не вспылить, подошел к нему.

– Кажется, вы не слушали то, что я вам говорил. Вашу единственную дочь постоянно избивал человек, на которого вы ее бросили. И вы сочли нужным сказать лишь то, что я разыскал вам дочь-шлюху?

– Если девка вела себя там так же, как в Лондоне, то она, несомненно, заслуживала побоев. Говорят, что ее любовников невозможно перечесть. Неужели вы предлагаете мне радоваться такому приобретению?

Колин хотел было сказать, что Анабелла вовсе не такова, какой себя изображает, но единственное доказательство было получено им в постели, а это вряд ли пришлось бы по вкусу Уолчестеру.

– Ну и чего этой девке от меня надо? – ядовито поинтересовался граф. – Денег? Может, она задумала меня шантажировать?